Ситуация такая. Пара прожила вместе много лет. Жили нормально, дружно. Скоропостижно жена умирает от рака. Через год вдовец приводит в дом женщину и вместе живут восемь лет. Всё, вроде, нормально: хорошие отношения, ездят по заграницам, ходят на концерты. Но. Тень первой жены витает в их доме. Портреты, фотографии, вещи...
Что чувствует женщина в качестве второй жены, если постоянно под воздействием строгого мужа ей приходится жить в тени первого брака? И говорить, и вспоминать, и сочувствовать и так далее... Она, кстати, тоже во втором браке, но помалкивает об этом, боясь рассердить мужа.
Вот такая диспозиция. Что скажете? Каково это чисто психологически?
– Иногда мне кажется, что старик Дарвин жестоко ошибался, – раздумчиво произнёс Старик, кусая трубку и рассеянно глядя на фланирующий по набережной разномастный люд. – Не согласен, например, с тем, что во-о-он та дамочка произошла, как и я, от прямоходящей обезьяны!
И он показал чубуком на препротивную женщину с перекошенным лицом, тащившую волоком маленькую дочку, рвущуюся к киоску с мороженым. – Ну, купи ты ей уже этот вафельный стаканчик, чего ты упираешься, чучело?
Мы сидим в симпатичной забегаловке в Тверии, на берегу Кинерета.
На косе, полукругом отходящей от собственно берега и образующей небольшую лагуну с приткнувшимися тут и там лодками и небольшими корабликами, рядами установлены столики, и шустрые официанты с блокнотиками в руках принимают незамысловатые заказы.
Это не совсем рестораны, а так, закусочные, и суть их не столько в усиленном наполнении желудков рядовых граждан и многочисленных туристов из близлежащих отелей города-курорта, сколько в соучастии по поимению кайфа от сочетания красоты этого библейского места на фоне водной глади, высоких холмов, симпатичной геометрии модных отелей, – со всякими питами, хумусом и прочими восточными съедобными прибамбасами.
– Хорошо, – согласился я, – если не от обезьяны, то от кого могла произойти эта достойная, но несколько нервная женщина?
– Ну, вы, мужики, разошлись чего-то! – Старик рассмеялся. – ужасы какие-то понарассказывали. Собаки им с кошками мешают! Ох, ох, ах, ах. А вот с крысами вы имели дела когда-нибудь? – Имел, – быстро ответил Друг. – Вот у меня соседка…
– Да погоди ты! Я спрашиваю о настоящих крысах. На-сто-я-щих! Нет, значит? Тогда я вам расскажу об этих тварях божьих.
Собственно говоря, собаки и кошки не вызывают ведь у нас отвращения, как эти несчастные создания, верно? А почему? Что они, собственно, делают? Чем нам мешают? Мотаются себе под землей, детишек выращивают себе на радость, приворовывают изредка то, что плохо лежит, временами чуму разносят – это да, но живность есть живность.
А ведь как мы их боимся и ненавидим, а? Как Ленин буржуазию! С ударением на букву "а", хе-хе. А чего так? Мне вон соседи больше вреда приносят своими воплями с музыкой по ночам. Я же их не травлю всякой заразой, не ставлю соседеловки по аналогии с крысоловками!
Так вот, значит, я об этих зверьках хочу вам рассказать. О моей борьбе с ними. По инерции. Все их гнобят, да и я туда же, кхе, кхе. Хотя они мне, вроде бы, не очень-то и мешают.