Странно. Здесь, в Бейт-Шеане, нет у меня ощущения, что это, в общем-то, руины. То есть, рухлядь. Как например, в Риме у этих знаменитых раскопок Форума. Три слоя, до самых печёнок, до волчицы с набрякшими сосками. Странно. Вот, вроде, такая же улочка, как в Помпеях, даже пошире и с колоннами, а мысли навевает другие, видятся какие-то древние мистерии, но по-другому. Секрета пока не понял, придется еще помараковать.
Да и Старик примолк что-то, тоже, видать, проняло и витает где-то рядом с Иосифом Флавием или с Бар-Кохбой...
- Вот смотри, - обводит он руками двухтысячелетний амфитеатр, на каменных сиденьях которого мы сидим, - Такой же, вроде, как в Кейсарии и в Биньямине, а есть в нем какой-то дух, что ли, старое и новое, пыль веков и вчерашний концерт с песнями-плясками, музыкой и бликами света на колоннаде...
Мошав Бейт Лехем а-Глилит, а по-русски Вифлеем Галилейский, находится между Хайфой и Назаретом, или Нацеретом, так читается и произносится название города и по-арабски и на иврите.
Интересное место, если кто не в курсе. Немцы-темплеры его основали, а потом, с созданием государства Израиль, были выдворены оттуда, так как поддержали Адольфа в тридцатых годах, понаразвесили его флаги со свастикой и стали вести себя враждебно по отношению к Израилю. Всех их выгнали в Австралию.
Но домА они успели построить крепкие. В них и вселили, после изгнания темплеров этих, несколько десятков молодых семей из ближайших кибуцов и мошавов. Было это полвека назад.
Вот и сидим мы со Стариком в таком доме у Якова и Адассы, которых он давно знает. Аккурат под Новый Год, днем 31 декабря, который те не справляют, напирая на то, что настоящий Новый Пять Тысяч Семьсот Какой-то уже был в сентябре. Старики беседуют о войнах и мире, об арабах и евреях, а я думаю о своём.
Об них, об женщинах, конечно. Я всегда об них думаю. Надоела мне эта бесконечная политика, ножом вошёл я в мирную беседу и, воспользовавшись тем, что Адасса ушла отдохнуть, сказал: - Старик! Я вижу по глазам Якова, что пришло время послушать очередную твою байку по женской части, не правда ли, Яков?
Старики переглянулись: вот, мол, наглец какой! Потом Яков сказал: Лехаим! Мы приняли по одной, после чего хозяин дома, крякнув и убедившись, что жены нет, подмигнул сначала мне, потом Старику и сказал: - А почему бы и нет?