– Не в деньгах счастье...– Старик сплюнул с веранды вниз, в густую зелень китайской розы, усыпанную крупными цветами-колокольчиками. – Не скажи – вяло пробормотал Друг, жуя салат. – Во-первых, не брызгай! – сказал я, глядя в сторону плевка, – а во-вторых, с чего бы это?
Вообще-то в такую погоду нормальные люди сидят в домах, включив кондиционеры на полную катушку. Второй день жуткий хамсин заволок всё вокруг плотным туманом из мелкодисперсной пыли, то ли из Саудовской Аравии, то ли из Сахары, и мало того, что нечем было дышать в его пекле, где-то свыше тридцати пяти градусов, но и ни черта не было видно на расстоянии ста метров.
Мы же расселись в такой чертовщине только лишь по настоянию Старика, пообещавшему интересные байки обязательно вне помещения, "на открытом воздухе", как он выразился. Почему и зачем – таких вопросов мы с Другом давно уже не задаём Старику, учитывая его почтенный возраст и свойства характера, потому что по опыту знаем, что ответ будет один:
– Так надо, урроды!
Сидим мы на втором этаже дома в гостях у Друга. На веранде, как уже было сказано.
– Недавно был у сестры, – продолжил Старик, – в Иерусалиме. Там у меня двоюродная сестричка проживает. С неким саброй-марокканцем, довольно интеллигентным, как это ни парадоксально звучит, старичком. Нет, правда, хороший мужик, двадцать пять лет в полиции отбухал. Причём, большую часть времени в Газе.
– Раньше, – рассказывал старичок, – я запросто ездил мимо арабских деревень, патрулировал и прочее. Но стреляли в меня только один раз у Хан-Юниса. А так – спокойно и свободно. Это потом началась заваруха, после Осло. И всё пошло прахом.
Он на пенсии, ему хорошо платят. Вот и живёт с ним моя кузина тихо и мирно. А она сама с двумя детьми, правда, взрослыми уже, рванула в девяностом, от греха подальше, из Саратова. От греха – это я имею в виду не только развал Союза, но и её мужа, большого забулдыгу, рукоприкладника и придурка.
Он, вообще-то, работал в лаборатории одного из институтов, писал статьи в научные журналы, продвигался, так сказать, но при этом не забывал выпить, иногда, правда, без закуски. Бил он жену практически регулярно по получении аванса и получки, то есть, пару раз в месяц – это уже закон!
– Навеял ты мне, Старик, однако… Вспомнил я тут кое-кого... Было это в девяностом году.
Поехали мы с жинкой в Боржоми. Попить водичку, расслабиться. Я, грешным делом, вообще люблю Грузию. Народ раскованный, эмоциональный, на нас похожий. И, конечно, красотища! Море Чёрное, волны плещут о берег скалистый, как поётся в каком-то романсе...
И даже раздрай и развал девяностых годов не отбил у меня эту любовь к Грузии! А разруха была тогда ещё какая!
Обычно ведь в Грузии вина навалом, жратвы полно и прочее, но на этот раз всё было по-другому. Расстрел демонстрации в Тбилиси, кажется, в восемьдесят девятом, полупустые прилавки в винном магазине в центре города – это ошеломило!