Если ехать от Нацерета в сторону Хайфы, и завернуть направо в Рамат-Ишай, а потом на развилке свернуть налево, то попадёшь в ресторанчик "Лимузин", где подают замечательного приготовления мясо.
– А всегда ли, Дока, если заворачиваешь налево, попадаешь на приличное мясо? – спросил Друг, тщательно пережёвывая здоровенный кусок телятины, приготовленной именно замечательно, под всякими соусами и подливками. – Фу, как грубо, – ответил я, не переставая орудовать ножом и вилкой. – Почему ты грязно ругаешься в присутствии самого Старика? – Ладно, – с набитым ртом откликнулся Старик. – Сегодня я добрый. Пусть грубит. Хотя я бы на его месте рассказал за таким шикарным обедом что-нибудь полезное в сочетании с приятным, а может быть, даже поучительным и где-то с философским уклоном! – Можешь, Друг? Я ведь знаю, что можешь! Извлеки из анналов… – Откуда, откуда? – Ну вот, опять ты пытаешься пошлить… Нет, правда. Давай, двинь нам что-нибудь о чистом и безгрешном. Например, о любви, но без этих твоих заносов и прочих штук, тесезеть… О самой первой твоей любви, к примеру. – Ладно, – неожиданно быстро сказал Друг. – Подняли бокалы! За первую и абсолютно безгрешную любовь, но с вариациями и уклонами в сторону философических размышлений! Итак. Её звали Алей. А точнее, Алевтиной Алексеевной.
– Я продолжу, с вашего разрешения, господа. Дока, будь другом, плесни горячительного в этот бокал, а то я и вправду сегодня разговорился, аж во рту пересохло.
– Подростковая романтика, поддерживаемая лирическими убойными Алечкиными примерами из литературы девятнадцатого века, проникала в наши, что там говорить, нежные и ранимые детские души, даже в такие, как у Яшки Никитина и Вовки Будкина. Они были не то, что хулиганистыми ребятами, а наоборот, примерными учениками. Яшка волок по математике только так, а Вовка вообще учился хорошо и был хорошим и добрым товарищем.
Вот это доброе и хорошее товарищество и привело наш класс во главе с классным руководителем, которым, сами понимаете, была Алевтина Алексеевна, к катастрофе!
Вообще, частенько бывают в нашей жизни такие моменты, которые при чёткой направленности душевного вектора в положительную сторону гуманности, человеколюбия, дружбы, зиждившихся на школьном воспитании, в частности, на классических образцах из прошлых веков, не учитывают поправки на современность, с её пробелами и провалами, с её нестыковками чёрного с белым и наоборот.
Приехали они из небольшого молдавского городка. Ей тогда было двадцать лет, и она должна была вскоре родить. Родители остались в Молдове, а муж со своими родителями приехали сюда, в Израиль. А теперь чуть подробнее. Собственно, муж приехал со своей матерью и отчимом. Этот отчим – единственный еврей во всей компании. За ним они все и потянулись. Уехали, как и многие в ту пору, от отсутствия работы, денег и перспектив на родине.
Потом родился мальчишка. На радость всем. Сначала гули-гули, потом топ-топ, а потом ясли, садик, иврит и русский, всё, как у многих из миллионной алии.
Сначала она сидела с малым. Воспитывала. Свекровка со свёкром тоже крутились с мальчишкой, уж очень он был хорошенький. Попробовала подработать по специальности. Она музыкант, окончила музучилище. Но не получилось. Много причин. Одна из этих причин – муж. Добрый. Хороший. Любящий. Вроде бы.