Дока. Инженер ваших душ.

Из моей книги "Циклотимия"



И все-таки закладывается в подсознании парня, у которого отец – крупный начальник, какая-то инфантильность, что ли…
Мол, если что – папа выручит, подставит плечо, поможет, подскажет, подсобит, оградит.
Вот и Витя так жил.

Нет, институт он закончил, потом женился, потом развелся.
И все сам!
Но надежда на папу жила все время.
В глубине, в подсознании.
И ведь не иждивенец, не трутень. Работал нормально, дочку воспитывал, а потом, после развода помогал деньгами.

Потом женился вторично.
Хорошая женщина попалась, и тоже русская, как и первая.
Не любил он евреек, хотя сам – стопроцентный, по маме, по папе, по всем правилам, как надо.
Еврейки вызывали у него брезгливость своей неконтролируемой психопатичностью, от восторгов неумеренных и до нелепой трагичности в обыденности, в быту, в отношении к детям, к мужчинам, к еде, к самой жизни. Истеричность, заламывание рук, игра голосовыми связками – не нравилось ему все это. Отвращало.
Русская женщина спокойнее, надежнее, цельнее внутренне.
Это было его глубокое убеждение.



( Collapse )

Девяностая дорога начинается на границе с Ливаном у Метулы и идёт на юг вдоль западного берега Кинерета до самого Эйлата, то приближаясь к иорданской границе, то удаляясь от неё.
Она пересекает своим бетонированным полотном всю Верхнюю и всю Нижнюю Галилею, огибает своим восточным крылом Самарию, прижимаясь к границе и, удалившись от неспокойного Шхема, вклинивается в Иудею.

Здесь, приблизившись к Иерихону и разрезая его пополам, встречается на перекрестке Альмог с дорогой номер один, идущей от Иерусалима и, вновь свернув резкой дугой, уходит к побережью Мертвого моря.
Проехав с часок, мы остановились отдохнуть в интересном месте, именуемом "101-й километр".
Здесь я рассказал своим спутникам о методах борьбы с терроризмом, которыми пользовался покойный генерал Рехавам Зееви по прозвищу Ганди в Иудее и Самарии, в том числе и в этих местах в давние времена, когда в Газе наводил порядок Арик Шарон.



( Collapse )