Из моей книги "Циклотимия"
Терпеть не могу вашу урбанизацию!
Большие города – все одинаковые: многоглазые бездушные дома, будь то творение хоть Корбюзье или Нимейера, Монферрана или Воронихина, все одно – красивые сараи, скопища человекообразных пауков, жрущих друг друга, гнездилища душевной грязи, склочной ненависти и вместилища всех вообразимых пороков!
Надо жить вдали от так называемой цивилизации, на хуторе, в лесной избушке, в отдельно стоящей вилле, и чтоб вокруг, в радиусе пары миль, трех километров, а лучше – пары парсеков не было ни души!
Ни одной рожи! Ни одной хари! Ни одной!
Надоели! В дупель! В дым! В упор!
Передай-ка мне вон тот стаканчик!
Там что? Коньяк? Виски?
Давай! Мне до фонаря.
Надоело!
К чему я все это?
Я вообще-то тихий человек, смирный.
Но достали ведь!
Достали.
Стал я жить семейной жизнью, отдельно от родителей с двадцати трех лет. Позорище ведь это – женатому человеку сидеть на шее у папы-мамы.
А я как раз женился в двадцать три.
Сынишка уже наметился в брюхе моей первой.
Был я к тому времени ярым комсомолистом.
Ух, не говори!
Экспромтом лекции качал в любой аудитории.
Заслушаешься, до чего правильно говорил!
И про правильную линию партии и правительства и про их верного помощника – комсомол, и про план, который надо выполнять, и про … ну, сам понимаешь, нёс ахренею, как говорили мы сами за кулисами.
В общем, выбил сначала комнату в трехкомнатной квартире.
А что?
Для двадцати трех лет в те годы – очень даже ничего!
В одной комнате – мы с женой и брюхом, в другой – семья татар из трех человек, а в третьей мама с взрослой дочкой, которые по очереди приводили хахалей и сопели, хрипели и стонали на разные голоса: одна днём, вторая ночью.
Как там они менялись – мне неведомо, но поутру мы с татарами понимающе хмыкали на общей кухне.
Вот такой, понимаешь, Интернационал.
Надоело мне все это общежитие, через год сдал я эту комнату одной организации и получил однокомнатную квартиру.
О! Это уже другой разговор!
Отдельная хата! Понимаешь?
Но это только так, с виду отдельная.
Через пару дней этак вечерком слышу крик: - Убивают!
Спасите и помогите!
Слышу – это рядышком.
Соседи. Мужик пьяный бабу свою воюет.
Я его скрутил, руки за спину, бабе говорю:
- Давай веревку, свяжу ему руки, а то убьет тебя!
А она мне:
- Ты ему руки сильно скрутил, ему же боооольноооо!
Плюнул на них – идиоты! Больше не встревал.
А он её по пьянке добил все же.
Да. Рабочая слободка это была.
Работников ядерного комплекса некоего.
Решил я удрать ближе к центру города.
Обменял с доплатой на двухкомнатную в почти центре!
Красота!
Через пару недель слышу крики.
Это соседи.
–А-а-а-а!…
В чем дело? - спрашиваю.
Оказывается, муж скурвился, ушел от жены, потом вернулся и вот она орет на весь двор:
- А-а-а-а! Сволочь! Она ему член отсосала! Он у него не был такой! А-а-а-а-а! Стал длинный и синий! А-а-аа!
Сверху соседи были интеллигентные: геологи.
Но почему-то ровно полпервого ночи начинали какие-то камни перекатывать прямо по полу, то есть у меня по потолку!
Тут я стал кричать: - А-а-а-а-а!
Но они не поняли, поудивлялись и продолжали.
Короче, стал я оттуда удирать.
И удрал.
Я объединился с родителями и мы стали жить в четырехкомнатной полногабаритной квартире в элитном доме в самом центре города.
Красота!
Через месяц нюхаем воздух: кошачьим говном сильно пахнет.
Стал я искать источник. Нашел.
Соседка рядом – одинокая бабка – завела аж двенадцать кошек.
Бабуля старая, можно сказать, дряхлая, убирать за ними не может.
А потому зассанные пол и стена дали течь в сторону нашей квартиры!
Караул.
Бабка невменяемая. Не врубается. Игнорирует объяснения.
Положение стало безвыходным.
На помощь нам никакие инстанции не пришли в связи с заслугами бабули по части ее борьбы с белогвардейщиной, махновщиной и компанейщиной.
Разделившись с родителями и поняв, что спокойная жизнь в совке нам уже не светит, мы рванули на Обетованную Землю с целью отдохнуть от соседей.
Сняли квартирку в большом городе, который по количеству жителей соответствовал одному небольшому району нашего города в совке.
На следующее утро просыпаюсь в семь часов, нет резинки от трусов…
В общем, надоели мне эти вопли: - Мойше, сходи в маколет, купи… - Лея, отойди от собаки, она укусит…
Это поутру, да во весь-то голос!
И соседи… ну что за люди?…
Потому стал я работать, как проклятый, заработал себе на виллу в Галилейских горах.
Из окна вид – пальчики оближешь!
Горы, поросшие лесом.
А лес-то какой!
В маквисе (колючие вечнозеленые кустарники) растут калипринские, галловые, таворские дубы, боярышник зацветает рядом с мастиковой фисташкой, а рожковое дерево – рядом с платаном, благородным лавром, тиракс вздымается ввысь рядом с алепской сосной, финиковой пальмой и дум-пальмой.
А в моем маленьком поселении райским садом зеленеют кипарисы, фикусы, тамариски и олеандры!
И, главное – тишина!
Только голуби воркуют, воробышки чирикают, колибри по утрам посвистывают, да журавли дважды в год, пролетая, курлыкают.
Да, ещё.
Самолеты грохочут, тут их трасса.
Хисбалла катюши подбрасывает временами.
Жара стоит летом жуткая.
Дожди, ссука, в январе-феврале…
Но, главное, соседей нету.
Не с кем поделиться всей этой информацией.
Ну хоть бы одна живая душа.
Нет, сам выбирал.
Вокруг все вымерло.
Твою мать...
А вот, помню, зайдешь к Витальке с третьего этажа после баньки….
Это когда я жил там… в центре….
Да ладно, смеюсь я.
Стараюсь забыть …
Пока не получается.