artur_s (artur_s) wrote,
artur_s
artur_s

Category:

Любовь, равноправие, феминизм.



Воспоминания о Второй Ливанской войне.

- Или вот возьмем наших политиков и генералов.
Обвал какой-то!
Был такой министр обороны, бравый генерал, не буду тут упоминать его имя-фамилию, это не так важно.
Фу ты, ну ты!
Важный, гордый, бравый такой.
Чуть ли в премьеры не выбился.
А потом оказалось, что он то в кабинете, то в своей машине девочек то за ногу щупал, то еще за что-нибудь.

Они потом, лет через несколько, вспомнили ему это и подали в суд.
Ну и, конечно, сдулся генерал.
Как мыльный пузырь, стал крутиться и оправдываться. Бесполезно.
Удавили его, погоны ему сорвали, баба от него ушла, потерял полвеса и исчез из телевизора.
Всё!
Сожрали его милые барышни.

Или вот президент наш бывший, дай бог ему здоровья, симпатичный мужичок, тихий и приятный, тоже, говорят, того… потрогать не дурак.
Ну, оно конечно, если на его жену посмотреть, то понять его можно, да и потрогать какую-нибудь симпатяшку – почему бы и нет?
Но долбают его, болезного, к позорному столбу привинчивают, черти….
И привинтили! На семь лет бедолага угодил!
Сидит посейчас!
Клинтон-саксофонист отвертелся, чёрт рыжий, а наш сел!
Это что такое с президентами деется-то?

Flag Counter



Министр юстиции.
Видный мужик.
Облобызал молодайку, которая возле него вертелась, а она на него в суд!

Вот ведь что творится!
Ужас.
Равноправие, феминизм, законы строгие ёклмн…

Нет, я согласен, что ежели каждый будет руки распускать, или лезть со своими сопливыми поцелуями – это нехорошо!
Во-первых, с каждым поцелуем передается полтора миллиона микробов! Я лично целоваться вообще перестал в последние десять лет! Во-вторых, сначала надо малость поухаживать за дамой, комплименты, то да се, а потом уже лапать!
Это верно.
Но ведь что характерно!

Они, эти жертвы сексуального насилия, так сказать, не в морду бьют или там, скажем, поцарапать, а сразу кидаются к перу и бумаге и пишут жалобы, требуя денежной компенсации!
То есть, подзаработать на этом деле норовят!
Вот ведь что характерно!

Закончив длинный монолог, Старик встал и подошел к окну, задумчиво разминая сигарету.

За окном спускались сумерки.
Да это, собственно, было не совсем окно, а стеклянная стена, а потому панорама вечереющей Хайфы с видом на море была прекрасной.
Вид с высоты горы Кармель на Хайфский залив – это описать словами невозможно, это надо видеть!
Айвазовсого с Брюлловым в студию!
Ау!
Нет ни того, ни другого.
Померли.
А зря. Поторопились ребята.

А потому, в большом салоне большой квартиры на большой высоте над уровнем моря, а именно четыреста пятьдесят метров, мы сидит втроем.
Стандартная троица: Старик, Друг и аз, грешный.

Как сказала одна знакомая израильтянка, на высоту четыреста метров ракеты из Ливана с приветом от Насраллы не могут долететь.
Эти слова да богу в уши!
Неподъемная для насральщиков высота.
Траектория на излёте. Парабола, тыкскыть, загибается книзу.

А потому сидим за бутылочкой и ведем беседы, как всегда, об них, об любимых наших, об женщинах.

- Ладно тебе, Дед, не расстраивайся! Ну, люди на больших должностях, при больших бабках. Почему бы их не почистить немного? Вон, наша Моника Левински, ого-го! К какой ширинке приспособилась! И ведь процветает сейчас. Не зря лизала крутой банан!

- Нет. Это понятно. Но я ведь о чем сейчас? О нас, о мужиках, пекусь. Жуть какая: не погладь, не потрогай! А я вот себя, к примеру, считаю жертвой насилия! Причем, многократной!

- Ого, ого! Ну ка, ну ка! Выдай на гора! Чего у тебя было такое-растакое?

- Хорошо, ребятки. Расскажу вам один ужасный случай из моей практики. Только включи свет, Друг, а то я мимо рюмахи лью. Дока, не закрывай шторы, этот вид на море с миллионом огней ночной уже Хайфы греет мою старую душу, по которую вот уже больше двух недель охотится шейх нусрулло, насралла, ….в общем, которое, похоже, уже даже нассалло в своей норе, потому как колотят наши его крепко!

- Ну, я бы не сказал, что крепко. – я раздраженно засопел. - Двадцать дней молотить, по двадцать тонн кидать в одно место….
Нет. Ерунда какая-то. Плохо наши воюют. Начальники, как всегда, херовые. Болтуны и засранцы.
- Успокойся, Дока. Критиковать все мы умеем. Тебя бы на место этих начальников….Ладно, ладно, успокойся, расслабься, я лучше про баб-с! Отвлекает от мрачных мыслей. Слушай.

А дело было так.
Я собрал в давние времена довольно большой отдел в научно-исследовательском институте.
Всего было у меня девяносто с лишним человек в восьми секторах, и из них человек десять-пятнадцать женщин, сейчас уже за давностью лет не упомню точно.
А почему так мало, вы спросите?
А потому, что я – человек старой закалки и согласен с немчурой, которые говорят, что для женщины достаточно три К: кюхе, киндер и еще одно К, я правда, забыл какое именно, склероз начинается, но думаю, что это третье К – это койке! Хе, хе. Потому что я продолжаю считать, что женщина в технике – это нонсенс и недоразумение!
- Позволь, Старик, ты не прав! И не лев! – не согласился я, - А вот сейчас канцлер Германии кто? Дама! А вот сколько женщин в фирмах….
- Стоп, стоп, Дока. Ты – известный поборник равноправия и равнолевия. Ты что, не согласен, что женщина – инженер или женщина – ученый – это скорее исключение, чем правило?….
- Э, э, э, - стал разнимать нас Друг, - это уже не интересно, потом подеретесь теоретически, а сейчас интересно бы дослушать начальника транспортного цеха! Давай, Старик, что там у тебя было?

- Кхе, кхе, - откашлялся Старик, - так вот, я и говорю, была там одна Таня. Бабенка ничего себе, конечно, но явно не в моем вкусе. Русая, полноватая, и лицо такое какое-то пресное, что ли… Всё время обижалась на всех, губы дула, жаловалась. Её кинули с ребенком задолго до того, как она у меня в отделе появилась, а подобрать никто не решался – по морде лица было видно, что фурия.
И вот она, похоже, в меня втрескалась, а я и не заметил по причине занятости по работе.
Ладно.
Набираю отдел по человечку, расставляю всех по местам в штатном расписании, но и не забываю о культурном досуге трудящихся.
А именно, кидаю идеи насчет корпоративных сборищ, пьянок, дней рождения и прочих мероприятий, сплачивающих коллектив и делающих работу - домом родным, так сказать.
Ничего нового. Все так делают.

И вот однажды, на одной из пирушек в отличном кафе мы, человек сорок, сидим за сдвинутыми столами, пьем алкоголь, заедая его тогда еще обильной пищей, а я гоню тосты, один за другим: за дружбу, за сплоченный коллектив, за мир во всем мире и прочее, причем для провозглашения отодвигаю стул, стоя кричу, а потом сажусь, довольный. И вот, после очередного тоста, сажусь и… - и падаю мимо стула. Блядь. Башкой бьюсь о батарею сильно парового отопления – дело зимой было, то есть, крою череп и обжигаю его высокой, блять, температурой!

Оказывается, эта Таня, которая сидела рядом со мной, так пошутила, да. Выбила, дура, стул в припадке великой любви, сука. Ну что, друзья, больно, кровь течет по башке, потому как рассек кожу на лысине, и жарко об батарею эту гребаную облокотимши головой-то! А главное, обидно! Какого хера? Что за дурацкие шуточки?

- Да, вот это любовь, обзавидуешься! – я хмыкнул, - ты хоть сейчас-то не расстраивайся, хряпни шнапсу!
- Да нет, я не расстраиваюсь, но согласитесь, что дура!
- Да, да, - согласились мы. – А дальше-то что?
- А дальше – хлеще. Стала она меня преследовать по углам, дышать глубоко и просительно в глаза заглядывать. Как-то раз, зажав меня между шкафами и раздувая ноздри, глухо зашептала:
- Я же тебя, дурака, люблю. Люблю, слышишь?

Я, ребятки, пугаться ее стал, ей-ей!
Исцарапает и изнасилует, думаю.
А у меня никаких эмоций, кроме скованности внутренней и жалости общечеловеческой.
Вот вам и сексуальные приставания!
Тогда еще не было такого разгула равноправия и феминизма, до которого мы, с божьей помощью, сейчас докатились, так что я не знал, как себя вести, и что ей говорить. Шарахался от нее помаленьку, как только завижу издалека, и тем спасался!
Но этем дело не кончилось!

Женщина – это же не только загадка или там, скажем, фурия.
Отвергнутая женщина – это, скажу я вам, дорогие мои, почище всех насралл с нассаллами будет! Атомная бомба с водородными компонентами, вот что я вам скажу!

Короче, проходит примерно четыре года вот такого моего хования от озверевшей дамы.
К этому времени институт наш рассыпается, народ нищает, звереет от плохой жизни, то есть, наступает перестройка, переделка и, главное, гласность! Восемьдесят пятый год, если кто из вас помнит.
Горби рулит и разрешает всем все говорить в глаза. А лучше писать. Например, доносы.

Вот и пишет моя Таня на меня донос аж на десяти страницах.
В основном, про то, что с такими, как начальник отдела по имени Старик, к коммунизму никак не дойдешь! Потому что… и дальше объясняет красивым почерком, почему не дойти до коммунизму со мной рядышком!
Вызывает меня начальство и спрашивает:

- А ты знаешь, что твоя сотрудница на тебя телегу накатила?
- Нет, - говорю, - не знаю.
- А вот, - говорит начальство, - на, почитай. Смешная баба какая. Она тебя, случайно, не поимела где-нибудь нахрапом? Видно, что обиженный человек пишет. До глубины, так сказать. До которой ты, как я понял, не добрался? Нам такие случаи известны. Сплошь и рядом. Много лет. Вон, у меня и папочка с такими письмами в углу запрятана. Назвал я папочку коротко: Домогания. Так что ты имей в виду. Осторожно с такими дамами. Иди, работай.

Вот так я избежал неприятностей.
Хорошо иметь толкового шефа сверху. Опытного в этих делах.

А сейчас вообще распустились, черт возьми. Да ладно, выпьем! За здоровье наших женщин! За их равноправие! За феминизм! И за то, чтобы они нас просто любили! Без зверских выходок!

И мы, конечно, выпили.
За правильно сформулированный тост.
Произнесенный в военной Хайфе.
Красавице – Хайфе.
Стойком славном городе на горном кряже Кармель, что, как все мы помним, означает «Виноградник Божий».
Лехаим!
Tags: мои рассказы.
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    Anonymous comments are disabled in this journal

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

  • 0 comments