– Детство золотое! Где оно? Увы, как говорили в старину, увы, увы…
Кстати, вам не кажется, что это словечко – просто дурацкое! Птичье какое-то. Утиное. Увы-увы. Тьфу.
– Ты сегодня начнешь наконец-то? Или лучше выпьем по стопарю?
– Всё! Начал. Предварительно выпив стопарь! Лехаим!
Так вот, я и говорю, завидую вам, потому что вы в детстве были балбесами, учились плохо, и потому у вас было время болтаться по улице, водиться со шпаной, пытаться реализовать свои способности к детовоспроизводству и прочее.
Я же, как вам известно, был девственником и круглым отличником! Круглым! То есть, пи-дэ или же два-пи-эр! Именно так означается исключительно круглая окружность без всяких там выбросов в сторону, то есть, экивоков! Пи, умноженное на диаметр или на два радиуса!
– Друг! Пощупай у него лоб! Он же сегодня невыносим! Больной или пьяный? Вроде, не с чего.
– Лоб в норме, Старик! Он просто обалдел от красоты этого места.
Ципори – это красиво, да, Дока?
– Красиво, красиво, ребята, меня несет от этой красоты. Просто какой-то понос слов, ей-богу. Но больше не буду. Продолжаю.
Итак.
Будучи отличником, я не обращал внимания на девчонок.
Некогда было.
Получив золотую медаль и поступив в вуз без экзаменов, я несколько осмелел и расслабился.
А что, говорил я себе, а не расслабиться ли слегка? Насчёт девочек. А то подпирает снизу меня уже давно, а выхлопу никакого! И выбросу. Разрядки, короче. На стенку стал лезть ко второму курсу. А анонизм я презирал, как класс. Гадость и ужас. Разбазаривание семян. Связь с кулаком. Криминально это.
Так я размышлял, размышлял, а на девчонок поглядывал уже предметнее и предметнее!
Среди студенток я не нашёл подходящую для первого секса, а потому стал искать на стороне.
И вот однажды гуляли мы с приятелем по городу. Прошвыривались.
– Пошли, прошвырнёмся!
– Пошли.
И пошли.
Дело было в моём родном городе Новосибирске, где я родился, учился, взрослел, матерел и прочее по нарастающей…
Идём мы с приятелем и болтаем за жизнь, за учёбу, за девочек…
И вдруг я смотрю: навстречу идут две девчонки нашего возраста и тоже болтают.
Ногами.
Но какими ногами! Божежтымой!
Особенно у одной из них.
Поднимаю голову от её ног – и дыхание у меня забарахлило, как движок у старой машины, в который попал бензин, разбавленный мочой наполовину с водой!
Девка – красавица! То, что доктор прописал, как говорится. Та, которую я представлял себе душными ночами, вращаясь в постели от нереализованных желаний по половой части! Божежтымой!
Фигурка – что тебе статуэтка, изображающая балерину Уланову или даже Плисецкую, замолачивающую фигуру высшего пилотажа в каком-нибудь балете композитора Чуйковского. Павла Ильича. Или даже Петра. Не суть важно: Пётр и Павел – близнецы- братья, как говорится.
– Аллё, аллё, Дока, ближе к телу, пожалуйста. Что за тело было? Балеринное? Тогда я пас! – Старик ехидно подцепил шпильку. – Терпеть не могу сухощавых куриц! В женщине всё должно быть прекрасно: и нога, и живот, и грудь, я уже молчу про "душа и мысли", ибо это нереально!
– Так в том то и цымес, Старик, что было там прекрасное лицо, типа артистки Одри Хеппбёрн, дочери английского банкира и голландской баронессы, родившейся в местечке Иксель под Брюсселем и которая тоже училась балету в Арнхемской консерватории….
– Ээээ, не надо мне про Одри, ты про свою красотку продолжь, сделай милость… Иксель-пиксель, понимаешь….Чего ты вокруг да около, понимаешь?...
– Оставь его в покое, Старик! – Друг втянулся в перебранку. – Видишь, мужик разомлел на красивых ландшафтах, и его понесло, как ту лошадь, которую бык на корриде зацепил рогом под ребро….
– Что с вами, юноши перезрелые? Мы закончим сегодня разговор о девках или я пошёл искать на предмет выпить алкоголю покрепче? – Старик явно занервничал.
– Тихо, тихо, други мои нетерпеливые! Я продолжаю!
Итак, навстречу нам идут две девахи, причём одна из них – мечта поэта, как говорится, то есть, меня!
Глазки с раскосинкой, темнокарие, носик прямой, губки бантиком – всё по нотам, чисто Одри эта самая из-под Брюсселя! За её грудь я не говорю, потому что нет слов, а про ноги уже доложил, то есть, ноги – то, что надо!
Короче, проходим мимо, пронзив друг дружку глазами!
И идём дальше.
Приятель мой рассказывает мне что-то несущественное, про самолёты и другие аэропланы, потому что мы учились на соответствующем факультете, а у меня в башке колом стоит эта краля с ногами и глазами с раскосинкой! Сил нет, не слышу товарища, который уже стал хватать меня за грудки и громко кричать:
– Ты пойми, эта дура даёт скорость три Маха благодаря стреловидным крыльям и движку с форсажом! И, кроме того, топливо с теми самыми присадками, о которых я тебе вчера все уши прожужжал! А? Что скажешь, Дока?
А что я скажу?
И сказал:
– Серёга! Заткнись про свои самолёты. Я чую печенью и почками, что если сейчас упущу вон ту, которая сейчас шла нам навстречу с подружкой, то тут же съем свою шапку и тебя заставлю скушать свою! Куда они смылись?
Девицы и впрямь растворились в наступивших сумерках.
Мы развернулись и пошли по следу.
Собственно, следов не было, но я по наитию свыше притащил приятеля к танцплощадке в эпицентре Центрального парка, откуда музыка гремела на всю округу, и пройти мимо этих звуков девицы не могли.
Точно!
Они стояли в углу и медленными взорами привлекали кавалеров, которые к тому времени, подобно мухам, слетались на такую красоту.
Эх. Знал бы я тогда, что мухи летят не только на мёд!
Но был молод, глуп и сексуально озабочен до потери нормального человечьего сознания. А в бессознанке и не то натворишь!
Короче, подъехал я на большой скорости, аж запыхавшись, к своему предмету, как говорится в дурных женских романах, и стал её танцевать!
Утанцевавши партнёршу до колообразного состояния своего гульфика, я повёл её провожать.
Как поётся в народной песне:
Полюбил девчонку Нину,
Сердце бьётся об штанину…
продолжение следует