Последняя встреча, или Несостоявшееся - 2. - Дока. Инженер ваших душ. — ЖЖ

06:41 pm - Последняя встреча, или Несостоявшееся - 2.

предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/5456223.html

Лера.

Скажи мне – зачем мы? К чему суета?
Все эти надрывы и слёзы, и всплески?
Как будто в тумане исчезнет мечта
За тем перевалом, за тем перелеском… *

Лера – это та самая мышка.
Видишь ли, Дока, в моей жизни было много женщин. Красивых и не очень. Видных и тихонь, ярких и неброских.
Но это была первая любовь.
Она не зависела от внешних факторов.
Она шла изнутри.
Она положила глаз на неприметную, умную и тихую девочку, она указала на неё своим безжалостным пальцем и приказала: давай, парень!
Люби вот эту!

А помнишь ли ты, Дока, что такое первая любовь? Э?
Запамятовал?





Первая – это когда ты погружаешься в немое блаженство при виде своего предмета, так сказать.
Когда ты не спишь ночью оттого, что некая нега овладевает тобой, и ты видишь наяву только её глаза в лёгком тумане.
И её улыбку.
И укоризненно ворчишь на себя, если твой мысленный взгляд опускается ниже лица!
Ай-яй-яй, – говоришь ты себе, – как тебе не ай-яй-яй!
Это духовное пробуждение предстоящей сексуальности, это чувство полёта без приземлений, это высший класс, это – первая любовь!
Сейчас такие случаи уже редки, практически не встречаются в природе, ибо век другой, мир огрубел, и расцвет порнухи и педофилии!

Так вот.
Начитался я к тому времени всякой романтики, в частности той, которую нам впаривали в школе, не забудь, что дело было в девятом классе, – всяких пушкиных-лермонтовых с танями лариными и анями кернами и другими мцырями, – и обалдел совершенно!
Практически лежу, млею и омываю слезами подушку.
Вот, мать честная, до чего доводит неправильная и пагубная линия обучения подрастающего поколения!

Короче, я не могу даже представить себе, что можно приблизиться к Лере и взять её, положим, за руку! Млею вдалеке и грежу в облаках.
А она, между тем, встречается практически открыто с тем самым десятиклассником и плюёт с вышки на мои душевные расстройства!

Я, значит, даю от ворот поворот Инге, а мне дают поворот эти двое.
Подкараулил я как-то вечерком этого счастливчика и говорю ему в тёмной подворотне:
– Отстань от девочки!

Он резонно отвечает:
– Пусть она сама решает, с кем быть!

Ладно.
Биться с ним не стал, я же не Грушницкий какой или, скажем, Печорин! Я – интеллигентный мальчик с прыщавыми щеками и большим воображением!

Разбитому сердцу не место в пиру.
На хорах надежды массивны перила.
И флагу, что дробью трещит на ветру,
Мечта о покое врата отворила.*

Так и жили.
Она гуляла с тем мальчиком, я страдал по ночам и давал ход воображению.
Сейчас это называется лох и фраер, но тогда, согласно Минпросу СССР, это называлось интеллигентностью.

Я вообще-то ярый противник навязывания школьникам героев и образцов поведения!
Сам пусть разбирается!
А то ведь до сих пор, особенно учителя средней школы, кроме Пушкина, нихрена вокруг не видят.
То ли они такие ограниченные, то ли это шиза какая?
Ты посмотри, как только заходит речь о культуре, они тебе тыкают проверенным набором: пушкин, толстой и достоевский.
Всё!
Больше они никого не видят и не знают! А почему? Да просто вдолбили в их чугунные бошки вот этих трёх, они это зазубрили и сводят всю русскую литературу к этим трём соснам.
Заблудились!
Ладно.
Не об этом речь.
Вернёмся к Лере.

Ходил я вокруг неё, нарезая круги, воображаемые и реальные, собственно, ходил вокруг да около, сам не понимая, чего мне надо. Потому что сближаться, как положено, мне не давали – это раз, и самому не очень-то хотелось – это два, так как я понимал, что хрустальная чаша моих мечтаний хороша, пока к ней не приблизился вплотную, а уж ежели приближусь – она и замутнеет и заляпается от прикосновений, а то и вообще разобьётся напополам вдребезги!
Что это было?
Мудрость будущего золото-медалиста , хехе, или элементарный страх превратиться в лоха?
Не знаю.

Так и длилась эта тягомотина до окончания школы.
А потом разнесло нас ветром в разные стороны.
Я двинул в университет, она уехала в другой город и поступила в Политех.
Но это же не всё, не думай!

Видимо, судьбе было угодно свести нас ещё один раз.
Для проверки концепции чистой любви.
Ага.
Безгрешной, воздушной, духовной и бестелесной.

Как же, как же.
Встретил я её случайно на улице лет через десять.
То да сё.
Как дела?
Что к чему?
Она замужем уже побывала, и в память об этом имела дитя.
С виду осталась абсолютно такой же: серой мышкой с интеллигентным лицом.

– Мне оказали на нашей кафедре доверие и выбрали меня доцентом! – это были её первые слова после приветствий.
– Ах, вот оно что! – сказал и я, мгновенно прокрутив в голове план последующих действий.

Дело в том, что к тому времени, как тебе, Дока, известно, я тоже довольно неудачно женился, изменял, вовсю ходил налево – то есть, стал нормальным человеком, не обременённым школярской романтикой, так как к тому времени уже чётко разобрался, что писанина – это одно, а реальная жизнь – вовсе другое, и тот же Александр Сергеич, по которому стонут голубиным клёкотом отставные учительницы, был по жизни героем-блядуном, не зря же он писал в письме своему другу: "Натали – это моя сто тринадцатая любовь!"
Это он про жену свою, которая ему делала рога с французиком, а впоследствии, закопав любимого муженька и погоревав совсем немного, удачно вышла замуж, не желая лезть в героини и жить до конца жизни воспоминаниями о великом, гениальном, несравненном поэте.
Бабка крепко стояла на почве, в реале, без иллюзий и сантиментов!

Так вот.
Повёз я Леру домой, в койку.
И все дела.
По обоюдному согласию.
Без романтических кудахтаний с заламываниями рук.
Скука смертная, доложу тебе, дружище.

Синеватая кожа. Курица, сорт два. Мороженая.
Какая уж тут романтика…
Вспоминать грешно.
Слились без экстазов, да и разбежались.
Не как в море корабли, а хуже.
Без приветственных гудков.
Без флажков.
Без криков: – Отдать концы!
Тихо, мирно, навсегда.
По сей день.
Вот так-то.

Развёрнуты копья, расплёскана медь,
На шлемах бойцов блики солнца не блещут…
Давай, перестанем на солнце смотреть
И проще смотреть на житейские вещи!*


Следующий эпизод был тоже душевный. Вот эту девочку мне действительно было жалко.

Примечания.
1. Все имена вымышлены
2. *Все стихи – из книги Давида Шварца "Сиреневый огонь", изд-во "Макор", Израиль.1995, 280с.


(продолжение следует)