Грустные и смешные истории . Цикл - 10. - Дока. Инженер ваших душ. — ЖЖ

08:17 pm - Грустные и смешные истории . Цикл - 10.

предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/5631478.html

Отпуск в июле.

Crescendo Fortissimo.
(продолжение)

Рассказ кисло-сладкий с грузинским акцентом.

– Пойдём, Виталя, переоденемся хотя бы. А то видишь, как они расфуфырились! – шепнул я ему, когда красотка отошла.

Помчались мы к себе на большой скорости, потому что понимали, что такое добро не застоится в стойле!
– Перехватят, сволочи! – кричал я на бегу, поддавая газу. – Не отставай, сосед!

Вернулись мы запыхавшиеся, но одетые по-джентльменски.
На мне был светло-жёлтый костюмчик, купленный по случаю на Энской барахолке.

– В масть! – кричал я сам себе молча, имея в виду аналогичный цвет костюмчика блондинки, которая от минуты к минуте стала мне нравиться всё больше и больше.

Потом вышла Галя.





– Да. Это не Рио-де-Жанейро, – прошипел я на ухо Виталику. – Но под коньячок сойдёт.

Галя была в тёмном, чуть ли не драповом, платье, тяжело облегающем крупные формы хозяйки и не создающем при этом излишних складок, имея вид некоего балахона с цветочками где-то в районе пояса слева.

Крупные бусы висели, переливаясь цветами рубиновых кремлёвских звёзд.
Это была монументальная женщина, и если бы не её низкий рост, крупные груди и крепкий зад того типоразмера, который мы в студенчестве называли "гудком", её можно было бы, правда с натяжкой, назвать симпатичной за круглые, сильно подведённые карие глаза, цветущий цвет лица, извиняюсь за тавтологию, и красивые пышные каштановые волосы, которые, впрочем, как выяснилось в дальнейшем, оказались банальным париком!

– Виталик, ты извини, но мне хочется изменить моим вкусам! Я полюбил блондинку. А ты не желаешь попробовать полюбить брюнетку?
– Нахер мне такая кобыла?
– Что значит на хер? Фу, как грубо. Вот именно, на хер! И только для этой цели? Ты ведь женат? Тебе ведь не предлагают жениться на этой… э-э-э-э…. крупной женщине! Только для пересыпу, и все дела!
– Ну, так спи с ней сам! Ты же брюнеток любишь!
– Ладно, не будем бодаться. Пусть выбирают они!

С этими словами мы приблизились к дамам.
– О! Это интересно! – пропела блондинка. – Кремовый к кремовому! – и, подойдя, взяла меня под руку.
Галя топталась, не решаясь подойти к Виталику.

– Кстати, давайте официально знакомиться. Меня звать Дока. А вас?
– Вика. А это Галя.
– Очприятно. А его зовут Виталий. Он сегодня, как и Галя, одет в вечерние тона. И это интересно, правда, Виталик?
– Кхэ, кхэ, кх,кх – проскрипел сосед.

Учитывая неразговорчивость приятеля, я взял на себя тяжкое бремя ответственности за остаток отпуска:
– Предлагаю пойти в местный кабачок. Он на открытой природе, я слышу звуки популярной песни "Две звезды" в исполнении народного артиста. Кто против, кто за? Принято единодушно!

Мрачный Виталий молча двинул за нами, стараясь поближе рассмотреть Галю.
Та тоже дичилась, чувствуя его настроение.
Мы с Викой рванули побыстрее, оставив их привыкать друг к другу до входа в небольшой ресторанчик с десятью столиками и музыкой.

Итак, отпуск начался.
Можно сказать, начался относительно качественно, потому что я, рассмотрев за столиком Вику, поставил началу отпуска оценку четыре, а не пять, в связи с тем, что девочка оказалась приятной во всех отношениях, кроме носа.
Нос подкачал. Слишком длинен и слегка деформирован в переносице.
Но я быстро успокоил себя пошлой и затасканной мыслью о том, что де на безрыбьи даже рак может вставать в позу рыбы, и наоборот, что немаловажно, не говоря уже о половозрелой даме с некоторым дефектом на приятном лице с голубоватыми глазками!

Галя, не будь дурой, резво взялась ухаживать за Виталием, подливая ему сначала коньяка, потом водочки, залакировав всё это дело под конец крымским вином из подвалов Массандры.

Мы назюзюкались через пару часов до положения риз, хотя я боюсь в точности объяснить это выражение, ибо слово "риза" связано как-то со священнослужением, а я, особенно в те минуты, был далёк от возвышенных мыслей, потому что всё время трогал за разные места мою блондинку, начинавшую визгливо хохотать и привлекать внимание публики, чинно вкушавшей за соседними столиками почему-то голимую водку!
Вскоре, после восьмой-десятой рюмки положение дел прояснилось.

Люди, приверженные традиционному русскому напитку, приехали из Магадана в длительный, чуть ли не полугодовой, отпуск.
Их оказалось тут много, причём я обратил внимание, что на меня положила глаз одна смуглая черноокая женщина восточного типа, вроде, помесь кореянки или китаянки с белым человеком. Она улыбалась мне каждый раз, когда я нагибался пощупать Вику, и это заставляло мои перегруженные алкоголем мозги напрягаться в поисках надлежащих выводов в такой щекотливой ситуации!

В номера мы пошли не сразу.
Разделившись на две пары, мы двинули в разные стороны, и вскоре я потерял из вида моего соседа, напившегося до изумления, и обнимавшегося с чернушкой Галей вплоть до непристойных побуждений завалить её тут же, не доходя до кустарника каких-то теплолюбивых зелёных насаждений!
Вика же, продолжая временами визжать, рванула в противоположную сторону и, незаметно для себя, двинула в горы, а точнее, на какую-то скалу, поросшую редкими колючками.

Я, будучи сильно пьяным, но галантным кавалером, сдуру полез за ней.
В результате, сильно поцарапанные, но счастливые, мы в обнимку прибыли в её номер, что в Главном корпусе, где она, согнувшись пополам, принялась блевать в белоснежный унитаз какой-то иностранной фирмы.

Я занял выжидательную позицию в комнате, и по окончании ею извергательного процесса, приступил к предосудительным действиям сексуального характера, караемым законом в некоторых слаборазвитых странах.
Как культурный человек, я не буду вдаваться в подробности.

Вернулся я к себе в номер поздно, и стал ждать коллегу.

Виталий прибыл часа в три ночи, измурзанный и не похожий на того мрачного мужчину, которого я передал некоторое время назад в руки драповой брюнетки.
Галя не подвела!

Мой друг что-то несвязно лепетал, делая руками какие-то пассы, указывающие на нижнюю часть его когда-то отутюженного костюма.
Там что-то было оторвано, что-то очень грязно, а кое-что даже отсутствовало напрочь!
В общем, усталые, как говорится, но довольные, мы попадали, в чём были, на свои постели.

На следующий день мы продолжили начатое, и так с недельку мы перемежали наш отдых то рестораном, то постелями, то пьянкой в номерах обоих корпусов.

Пришли в себя мы не скоро.
Помог этому случай, как это всегда бывает в глупых дамских детективных романах, когда от ступора мыслей авторша заявляет: "Но тут приключился случай…"

Как-то раз, приползя на рогах от наших девочек, мы вышли на лоджию в нашем номере покурить.
Дело было, само собой, часа в два ночи, ну, максимум, пол-третьего.

Виталик встал в третью позицию и заявил, что это я силой заставил его спать с этой чукчей!
Причём, это заявление он озвучивал во весь свой пьяный, и главное, громкий голос:
– Ты глянь на неё без этого дурацкого парика и без краски на морде! Это же ужас! Я ведь говорил тебе, что люблю блондинок, а ты мне подсунул эту жирную выдру! Тоже мне, друг называется!
– У тебя есть деловые предложения? – кротко спросил я его.
– Надо от них отвалить! Я не могу больше! У меня на неё не стоит, особенно, когда она ещё снимает свой дурацкий корсет! Это же натуральная квашня…
– Ладно, успокойся, чего ты разбушевался? Ищи сам. Я пока что своей доволен, но не возражаю против перемен в коллективе. Действуй!

Утром в нашу дверь постучали.
Поскольку мы фактически только что легли, стук повторялся периодически, с небольшими паузами, усиливаясь крещендо фортиссимо!
Первым среагировал я, как более чуткий товарищ, и подковылял к двери в модных в те времена плавках, не столько скрывающих, сколько подчёркивающих их содержимое.

В открытую дверь влетел мужичок ростом мне по плечо без каблуков, а за ним плавно влилась сумасшедшей красоты блондинка с формами, соответствующими лучшим стандартам тогдашней парижской, как мне спросонья показалось, моды!
Мужичок был явным грузином, поскольку его усатая рожа сверху была увенчана здоровенной кепкой, которую мои современники с техническим уклоном называли тогда "аэродромом".
Он был вне себя! И вне меня. И вообще вне всяких правил приличия и общежития.
Он заорал:
– А-а-а-а! Вот! Што я говорыл! Ты голый!
Блондинка сдержанно засмеялась.
– А-а-а-а! – продолжил этот человек, глядя на вздымающуюся со второй кровати глыбу.
Виталик тер глаза, спросонья ничего не соображая. Он тоже был в плавках.

– Я знаю! – орал грузин. – У мэня всо запысано! Вот, слющай! " Надо от ных отвалыт! Я нэ магу болше! У мэня на нэё нэ стаит, асобэнно, когда ана эщё снымаэт свой дурацкый карсэт! Это жэ натуралная квашня…" Вот!
И он затряс бумажкой в правой руке.
– Ви каждый ноч нэ даётэ мнэ спат! И нэ толка мнэ, правда, дарагая?

Дорогая мотнула головой, резво переводя взгляд своих синих глаз с моих плавок на Виталины.
Я это дело засёк и оценил по достоинству!
А грузин продолжал орать:
– Я знаю, я виясныл, гдэ вы работаете, в каких гарадах, я всо знаю!
Тут он поднял указательный палец.
– Я напышу на вашы заводы, вас накажут, вас болше суда нэ пустят!

Я глянул на Виталия.
Его лицо постепенно стало наливаться кровью, глаза чернеть, желваки заходили по скулам. Взрыв должен был вот-вот состояться.
Мне и самому трудно было сдерживаться, чтобы не размазать гнусняка по стене.
Но за его спиной стояла блондинка и смотрела на мои плавки.
Согласитесь со мной, ну как я мог грубить её кавалеру? Я ведь человек интеллигентный, это известно всем. Кроме, как оказалось, некоторых гундявых прыщей с усами и в аэродроме!
И я тихо сказал:
– Виталик, ша! Эту гниду мы разложим на составляющие согласно требованиям кавказского гостеприимства! Но ты глянь, кого он нам привёл!

И моя рука плавно переместилась по параболической траектории в сторону блондинки, как раз остановившись напротив её лучшего природного дара, а именно, высокой, четвёртого, пожалуй, размера груди, притороченной практически перпендикулярно к
туловищу чёрным кружевным бюстгалтером.
– Виталий! Разве это не чудо? Вот! И привёл её к нам как раз вот именно этот, достойный всяческих похвал, джентльмен с наружностью плюгавого шаромыги-доносчика бериевских времён, которые – я имею в виду времена – были гневно осуждены всем нашим народом, малой, но прелестной частью которого является эта небесная красавица, схваченная за горло грубой и подлой рукой мерзкого соблазнителя и негодяя в лице вот этого урода и подонка, который хочет оговорить таких душек, как мы с тобой!
Ведь правда, уважаемая дама? Мы ведь душки с Виталиком, извиняюсь за выражение, а главное, за наш постельный антураж?

Грузин обалдел от моего неожиданного экспромта. Но он понял, что я его пытаюсь обидеть, и стал вздымать свою хилую грудку:
– Да я… да у мэня тут все сваи! Я напышу дырэктору этого пансыоната! Он мой друг! Вы мэшаетэ мнэ атдыхат! Я напышу!

Но я уже не смотрел в его сторону.
Блондинка слегка порозовела.

– Как вы его терпите, красивая? Он же груб! Он хам! Он вас не достоин!
Я попытался взять её за руку.
Грузин потянулся ко мне пятернёй, но пожалел об этом. Виталий держал не только его руку, но и его шиворот.
Порядок был восстановлен довольно быстро.

В моей голове засуетились некоторые планы в связи с новым поворотом событий, подкинувшим, по случаю, натуральную блондинку, хотя это, уже повторно, шло вразрез с Хартией Неприкосновенности.

Но, увы!
Планы зачахли на корню.
Назавтра грузин исчез. И блондинка тоже.
Пришлось тянуть прежнюю лямку.

Но вскоре Виталик нашёл себе подружку.
Наш дружный кружок распался.

Но это уже другая история.
потому что...
продолжение Цикла следует