Из моей книги "Повести, рассказы, истории"
– Мозаика мне понравилась. Ну, не эта, конечно:
Тут про праздник Нила что-то говорится.
А вот другие - очень даже!
Особенно вот эта… галилейская Мона Лиза!
Мона Лиза Галилеи, Галилейская Венера, Венера из Ципори – полтора миллиона камешков, восемьдесят восемь цветов и оттенков. С золотыми серёжками. Очень приятная дама. Сколько ей лет, как ты мыслишь, Дока?
– Эта девушка аж с римских времён здесь. Так что пару тысяч лет гарантирую. Плюс-минус, естественно. Но сохранилась неплохо. Не то, что современные девушки. В двадцать пять она прелесть, а через каких-то пятнадцать-двадцать лет уже чучело!
– Ну, это ты загнул! – Друг потянулся всем телом, хрустнув хрящиками. – Годам к пятидесяти, не раньше. А ежели хорошая штукатурка на лице, качественная такая, французистая, то ещё ой как можно…
– Охальники вы мерзопакостные! – Старик смотрел мимо нас, в сторону долины Бейт-Нетуфа. – Что за привычка всё хаять! Не нравятся вам половозрелые дамы – давайте уж вспомним девочек.
Но только без педофилии! Не надо.
Не люблю ужасов.
– А что? Идея классная! – Я пнул камешек под ногами. – Не вспомнить ли нам молодость? А? А именно, первую любовь. Нет, об этом мы говорили в прошлый раз. Лучше о первом грехопадении! Мы, правда, затрагивали и эту тематику, но в кучку не собирали как-то. Концентрированно, так сказать. Я предлагаю всем троим высказаться по данному вопросу. Вспомнить – вздрогнуть. Меня эта чёртова Мона Лиза надоумила!
– Вот ты и начни, Дока.
– Нет. Заседание объявляю открытым. Первое слово предоставляю Старичку, как самому древнему в нашей лихой тройке. Это не из подхалимажа, а наоборот, чтобы его не успел сразить склероз. А то забудет ещё о своём первом грехе, пока мы здесь наслаждаемся красивыми природами!
А природы здесь, действительно, шикарные!
Мы сидим в небольшом ресторанчике на холме высотой двести восемьдесят девять метров в древнейшем городке Ципори в нижних предгорьях Западной Галилеи между руслом реки Ципори и долиной Бейт-Нетуфа.
Это как раз посредине между Нацеретом и перекрёстком а-Мовиль, если кто ещё не в курсе.
Откуда произошло название Ципори, точных сведений не сохранилось, известно лишь, что во времена крестоносцев город назывался "Ла-Спори".
Еще считается, что название Ципори происходит от еврейского слова "ципор" - "птица".
Что и неудивительно: при взгляде с вершины холма на окрестные просторы возникает чувство, будто глядишь на долину с высоты птичьего полета. А еще существует поверье, будто город так назван, потому что он “восседает на холме, как птица”.
В Вавилонском Талмуде написано: “И почему зовется он Ципори? Потому что находится на вершине горы, как птица”. Невзирая на талмудическую традицию, действительное происхождение названия неясно. Римляне называли его Диокесария, то есть город Зевса и императора. Это место называлось еще и Ла-Сипори - имя, сохранившееся в названии арабской деревни, построенной здесь позднее - Сифория. Впервые Ципори упоминается в древних записях в 103 г. до н.э. во времена Александра Яная, но основные находки в Ципори относятся к более позднему периоду. В 63 г. до н.э. Израиль завоевывают римляне, и в 55 г. до н.э. они провозглашают Ципори столицей Галилеи. С этого времени и начинается история этого древнего города. Археологические раскопки - остатки древних зданий, постройки римского и византийского периодов, мощный водовод, под сводами которого можно гулять как по системе пещер, улицы, общественные и жилые здания, театр, бани - подтверждают, что здесь когда-то существовал большой и богатый город. А атмосферу древности и нынешней заброшенности усиливают мощные заросли кактусов, настолько старых и устрашающих, что кажется, будто им, как и здешним оливам, уж по паре тысяч лет.
– Так что, Старичок, тебе первое слово! Слушаем внимательно. Я даже могу конспектировать!
– Да, вредный ты, Дока, до неисправимости! Я, конечно, расскажу. Но адресоваться буду не к тебе, а к Другу! Вон он притих чегой-то и смотрит в сторону. Аллё, Дружище, очнись!
– Да нет, я слушаю ваш трёп. И правда, вспомнил тоже свою первую девочку… Эх, давно это было… Давай, Старый, мы тебя слушаем.
– Ладно. Уговорили, черти.
Это тоже было давно, сами понимаете. Жил я тогда в городе Саратове недалеко от речки Волги. Можно сказать, совсем близко. Но это неважно. Важно, что водился я с дурной компанией. А вожаком у нас был Юрка Панкин. Бандит натуральный. С ножиком ходил. С финачом таким. Финский нож, ручка наборная. Да. Чуть что, сразу: "– Попишу тебя финачом!" – и весь разговор! Этот Юрка всегда был в поисках денежки. На водку, на спирт. И хотя было ему тогда лет восемнадцать всего, он был уже известным бандюгой в городе. И моим соседом.
Мне в ту пору было лет тринадцать - четырнадцать, не больше. Но он собирал нас, малышню, в гурт – и командовал!
Любил Юрка командовать, хлебом не корми!
И вот однажды зовут меня ребятишки из дому. – Пойдём, Юрка зовёт!
Прибыл я. А там ещё куча пацанвы моего возраста.
Юрка и спрашивает:
– Трахаться хотите, мужики?
Сами понимаете, такого слова тогда не знали, другое слово было в ходу, но я из уважения к Другу его не произнесу! Тебе, Дока, как тугодуму, скажу только, что это слово начиналось на букву Е. Может, и сообразишь…хе-хе.
Ладно. Спросил он нас, мы, конечно, завизжали, что очень желаем!
Тогда Юрка и говорит:
– Вон, видите, во дворе стоит шалаш? Это я построил для вас, мудачков! Там, внутри, сидит Алька, моя родная сестричка. Она уже большая, ей четырнадцать лет! Так вот, соплевики! По рублю с носа тащите, давайте мне, и тогда Алька вам даст в этом шалаше! Ясно?
Мы крикнули: – Ясно! – и прыснули по домам, к мамам за рублями.
Я сказал своей маме, что рубль нужен в школу на день рождения учительницы. Другие тоже чего-то соврали и прибыли на место предстоящих любовных утех. Было нас таких человек пять-шесть. Любознательных, значит.
Первым зашёл Вовка Сачок, тоже сосед мой.
Выскочил он довольно скоро. Красный, потный, молчаливый. Видать, получил впечатление! И по-быстрому убежал.
Я был вторым.
Захожу.
Алька лежит на спине. На меня смотрит. Платье задрано, трусов нет. У меня, помню, сердчишко подскочило к горлу, потом упало в штаны, там оно вошло в мой хилый стручок и с ним подпрыгнуло вновь. Ширинка встала горбушкой!
– Чего уставился? – деловито прохрипела Алька. – Сымай штаны, суй сюда! – И показала между ног.
Я боялся смотреть туда.
Было стыдно и страшно. Но команду выполнил! Стянул штанишки и возлёг! А словечко "возлёг" я запомнил с тех пор, потому что незадолго до грехопадения на Альку прочёл "Декамерона" Боккаччо, которого подсунул мне на прочтение под подушкой на пару дней всё тот же Вовка Сачок, впоследствии женившийся на этой самой Альке!
Ощущений не помню, но помню только, что меня хватило на пару качков, после чего из меня вылетел фонтан, заливший Альке симпатичный волосяной треугольник.
Ох, как она на меня орала:
– Дурак!
Аж Юрка влетел в этот шалаш и дал мне пинка, чтобы сестрёнку не обижал!
Вылетел я оттуда, натягивая штаны, и дал ходу!
Потом на эту Альку боялся смотреть ещё с год. А ей хоть бы хны! Цвела и пахла.
Вот такая у меня была история.
Вы гляньте, какая там красота, за этими развалинами!
За крепостью, за древней мостовой с парой римских или византийских колонн, к северу уходили прямо в безоблачное голубое небо холмы Галилеи с разбросанными по подножьям холмов белыми скоплениями домов и синими квадратами искусственных озёр, в которых кибуцники разводят рыбу.
– Я сказал.
Кто следующий?
продолжение следует