Начались юбилейные даты...- 3. - Дока. Инженер ваших душ. — ЖЖ

08:31 pm - Начались юбилейные даты...- 3.

предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/6066799.html

Предисловие.

Ровно 26 лет прошло с 14-го января 1991-го года, когда мы с женой сели в поезд Новосибирск-Москва.
16-го прибыли в столицу и тут узнали, что первые саддамовские "Скады" упали на Израиль.
Поэтому мы вылетели в Будапешт не 17-го, а 18-го января, поскольку из трёх рейсов пошёл только один, да и то наполовину пустой: много людей с детьми и стариками просто побоялись лететь в войну. Они репатриировались на несколько месяцев позже.
Обо всём, что предшествовало отъезду из тогда ещё Советского Союза, я много писал здесь в ЖЖ и в своих книгах.
Некоторые тексты я с удовольствием вспоминаю и предлагаю тем, кому это интересно.






Поболтались по Москве слегка.

Дядька жены, бывший лётчик, часов пять уговаривал не уезжать.
Бил цитатами из советских газет: пожалеете потом! Поздно будет. Родина не простит. Родина слышит, родина знает, где её сын в облаках пролетает. Пел песни, бил себя в грудь. Звенели медали.

Я спросил:
– Вот вы – боевой лётчик. Сейчас на заводе. Как там, помнят ваши заслуги?
Дядька сник, и поскольку мы уже приняли на грудь, стал мекать и бекать, потом попёр на советскую власть и стал жаловаться на малую зарплату и неуважение спившегося коллектива.
В конце концов, после слов:
– Ты меня уважаешь? – А ты меня? – спели про перелётных птиц и приняли на грудь ещё по чуть-чуть.

На том и успокоились.
Каждый остался при своём.

Информацию о войне по телевизору и радио не слушали. Не хотелось пугать дядьку и тётку.

Дядька помер после смерти своей жены, кстати, не вмешивавшейся в географические и политические передряги.
Метался между Москвой и Киевом, где жила дочь, а потом, практически в полу-нищете, скончался в столице, городе-герое.

Да... Таганка, улица Нижегородская.
Хорошие были старики.

18 января 1991 года.


Сели в самолёт, заполненный на две трети, да и те собраны с трёх рейсов, и полетели.

Пролетая приблизительно над границей Союза, вспомнил Жванецкого: "Пролетая над Череповцом, посылаю всех…", и послал житуху в Союзе к такой-то матери.

Над Будапештом глянул вниз.
Точно, Буда отдельно, Пешт отдельно. Между ними Дунай. Как говорится, Буда, Пешт, Дунай, гуляш и Токай.
Настроение так себе.
Непонятное.

Вышли из самолёта, погрузились на автобусы и влились в огромную автобусную вереницу, везущую таких же бомжей куда-то.

Прибыли в пересыльный пункт – распределитель.
И когда шли огромной толпой, таща на себе свои шмотки, обратил внимание на угрюмые лица всех в этой толпе.
Шли в неизвестность, которая слегка пугала.
Ведь все поняли, что перешли черту!

Жизнь разделена на две части: до и после.
До – не хотелось даже вспоминать.
После – полный абзац!
Всё, что будет после, не просто в тумане, а в дыму и непробиваемой облачности! И, кстати, там, впереди – война.

Дали номер комнаты.
– Вас там будет две семьи, мест нет, огромный наплыв, – сказали.
Видимо, здесь собрали всех, кто добирался до Венгрии разными путями.

Пустая комната, две койки.
Какая-то пара.
– Здрасьте.
– Здрастье.
Вся беседа.

Повели обедать в огромную грязноватую столовку с пластиковыми столами и металлическими старыми стульями.
Первое, второе, компот.

Потом спать до утра!

На соседней койке ворочаются чужие люди.
На стенах размазанные следы от клопов.
Хреново.

Прошло ровно двадцать шесть лет.