Полюбоваться на пейзажи в районе крепости крестоносцев Монфор мы приехали уже не впервые.
Место аховое.
С высокого пригорка, где мы, оставив рядышком машину, расположились на предмет пожрать шашлычков под пивцо и более терпкий алкоголь, хорошо просматривалась сама крепость, полуразрушенная временем с далекого двенадцатого века; высоченные холмы-горы, покрытые вечной зеленью, и узкая тропа, виляющая от смотровой площадки до самой цитадели.
- Короче, Старик, - сказал Друг, ковыряясь в зубах, - травани чего-нито за любовь! Но чтоб за душу взяло! А то скучновато что-то в последнее время стало…
- Ага. Душевно чтобы было, - поддержал я.
Он смотрел, как, осторожно ступая, спускалась по тропинке молодая пара.
Парень с небольшим рюкзачком на спине и тоненькая девушка-тростиночка.
- Сколько ходу отсюда до крепости? – спросил он вдруг.
- Полтора часа, плюс-минус, - ответил я, вглядевшись в туристов, - девчонка хороша, а?
- Вы, ребятки, козлы, - тихо прошипел Старик. – И дети ваши… а, впрочем, нет! Дети ваши будут в норме. Но вы…
- Ладно, не заводись, Дед. Ты ведь давно хотел рассказать нам про…
- Скажи, Дока, спасибо, что я отходчивый! Плесни-ка мне еще пивка, а то рыбка сухая пропадает!
Уговорили, черти. Вот смотрю я на тех ребятишек, что двигаются к Монфору, и вспоминаю кое-что.
Слушайте и не перебивайте!
А то знаю я вас, молодых и зеленоватых…
Некоторое время назад… а точнее, давно это было, мотался я вот так же, как эти ребятки, только не по Израилю, а, наоборот, по Южной Америке.
Была у меня тогда подруга такая же тоненькая и стройная, как эта девчушка.
В противовес известной вам уже Рите, толстой моей безответной любви, о которой вскоре пойдет речь.
Звали подружку … ну, скажем, Ронит.
Прилетаем мы в Рио-де-Жанейро.
Смотрим, там все в белых штанах. Не понравилось нам это, и полетели дальше.
Прилетаем в Манаус.
Это столица штата Амазония.
Потом два часа пилим на автобусе в джунгли, в сельву, мать ее…
Ага.
Там белых штанов уже нет.
А, наоборот, грязь и ерунда.
Нанимаем проводника и двигаем с этим индейцем в глубь джунглей.
Потому что был я значительно моложе и понимал, что если не сейчас, то никогда не увижу такой экстравагантности, чтоб ей ни дна, ни покрышки, не к пиву будь сказано…
Не забуду этих дней, как пишут некультурные хамы в своих татуировках на своем же теле!
Ну что я вам скажу, юноши и девушки, то-есть, Друг и Дока!
Тихий ужас.
Это я уже сейчас, с высоты моего почтенного возраста, сообщаю.
За все это время не видели мы никаких кошек и собак!
То ли их там всех сожрали, то ли они от страху оттуда все посбежали!
Ходят там только капибары, муравьеды и скунсы! По городам и весям ходят. Свободно.
Без проблем.
Ты вот, Друг, знаешь, кто такой капибара?
Или кто такая?
А-а-а, вот то-то и оно!
Это такая падла, которая… который….
Ну, в общем, это самый крупный грызун в мире, говорят.
Правда, в Европе оно, это самое, известно под другим именем. Здесь зверька зовут водосвинкой.
И в самом деле капибара похожа на гигантскую морскую свинку.
Она действительно самый крупный в мире грызун. Длиной в полтора метра, а весит примерно полста кило, то есть столько же, сколько иная овца.
Муравьедов вы наверняка знаете.
И скунсов тоже.
При мне однажды скунс выстрелил своей жопой в капибару.
Вонь только та еще! Он, говорят, с пяти метров в глаз обидчику попадает, снайпер сучий!
Ладно. Это на суше.
А в воде пираньи! Которых я пожрал там от души! Но в воду мы осмеливались заходить только на мелководье, чтобы было видно этих рыбок и вовремя смотаться!
Теперь дальше.
Под кожей у меня пару недель жили клещи, миллиметра четыре длиной.
Потом я неделю их выковыривал иглой.
Пошевелишь иголкой у него в жопе, он и вылезает из-под кожи, усами шевелит, сволочь.
В общем, жуть там, ребята. Но здорово!
- Ну насчет клещей надо было меня спросить, - включился я, - я их в Горном Алтае десятками с себя снимал. Надо просто капнуть маслом ему на задницу – он в момент вылезет. Дело в том, что он, проникая под кожу к крупному животному, например, к кабану, к лосю или к тебе, Старичок, дышит заднепроходно-анальным отверстием, а если говорить попросту, не научно - через жопу. Маслом ты перекрываешь ему кислород – и все, он задыхается, бедолага…
- Погоди, погоди, Старец, а как же вы там, в сельве этой, спали? Там же звери всякие дикие? – Друг тоже вставился в монолог Старика.
- Во-во. Это был цирк, дети мои!
Во-первых, подготовка ко сну начиналась за три часа до такового!
Три! А почему? А потому что темнеет там быстро. Пробираешься-то сквозь заросли. Прорубаешь иногда дорогу топориком-ножом. Мачете его звать, ножика-то.
Высота деревьев двадцать пять-тридцать метров!
Неба не видать!
Душно там. Ветерка нет. И жара.
А если тропический ливень, который поливал нас каждый день, то вообще выключай свет и гаси лампочку! Каждая капля – размером с крупную виноградину. И норовит бить по морде влет, с размаху. Аж больно, сссабаккка!
Да.
Так вот.
Спали так.
В шесть вечера начинаешь готовить гамаки, которые надо подвешивать к деревьям на высоту не меньше трех метров. Так индеец наш приказывал. Внизу под гамаком разводишь костер, огонь надо поддерживать до утра. А то зверюшки тебя нахер скушают. Всякие там хычники!
Змей там навалом! Анаконду видели издалека, ну ее к лешему!
В общем, картина такая:
Темень, душно, влажно, потно, кругом звери дикие, всякие змеи, пираньи, муравьеды и скунсы, а в середине ты в белых штанах, зачастую обгаженных от страха, индеец и барышня, ради которой я и начал свое повествование. Ну и, понятное дело, гамак и костер. А кругом лес и нихрена не видно. Картина Репина: «Вас тут не ждали»!!!!
Ронит моя жмется ко мне и смотрит на все это блядство широко выпученными глазами цвета черного бразильского кофе, благо дело, мы как раз в Бразилии-то и ошивались!
Переживала она сильно, но верила в меня, хотя и видела, что мои белые штаны временами приобретали подозрительно-ржавый оттенок.
Душевная была девочка. Любила меня. Не то, что ….Но об этом потом.
Так вот.
Потом были мы на границе между Бразилией, Аргентиной и Парагваем. Там, в месте встречи рек Парана и Игуасу есть национальный парк Игуасу, где мы увидели чудо! Водопады, чуть ли не самые высокие в мире! Семьдесят два метра высоты! Двести семьдесят пять водопадов! Ширина потока - три километра! Елка с палкой!! Шум стоит на несколько километров! Радуга от вихрей брызг – что тебе палитра импрессионистов!
Потом были на водопаде Гуайра на Паране. Шик, братцы!
Все эти водопады крутят восемь турбин, а те обеспечивают электроэнергией Парагвай и Уругвай и на 25 процентов Бразилию.
Круто!
Но я не об этом.
Это меня воспоминания поглотили.
Я ведь о барышнях начал.
Вот эта самая Ронит – хорошая, добрая девушка. Душевная. Сексуальная. Такая душевно-сексуальная девушка моей мечты. Да и не только моей, верно ведь, братцы?
- Погоди, погоди, Старик, - задохнулся я от полученной информации, - сколько же времени ты был в тех краях?
- Полтора месяца.
- Ух ты! – Друг восхищенно взвыл. – А где эта Ронит сейчас и какая связь….?
- Вот об этом речь как раз, - вдруг вяло сказал Старец. – А, кстати, эти наши ребятки уже добрались до крепости.
Вы давно были там? Я добрался туда с месяц назад.
Надо же так заговнять памятник старины! Народ срет буквально за каждым камнем.
Что-то надо делать с этим бескультурьем! И не восстанавливают памятник старины, так сказать, и не следят хотя бы, чтоб не гадили!
Вот, к примеру, крепость такая же к югу от Кинерета, Кохав Ярден, Звезда Иордана, так сказать…
- Погоди, погоди, - прервал я, стараясь вернуть человека в начатое русло беседы, - давай закончим с Ронит, с Ритой, а потом уже вернемся к крепостям. Так что там с твоими женщинами?
- А что с ними может быть? Ронит вышла замуж, живет сейчас в Торонто. Когда бываю там, встречаемся иногда в местном отеле. Сниму на пару дней номер, и встречаюсь.
А вот с Ритой…
Эта старая болячка давно уже утихла.
И интересна она мне, как часть моей прошлой жизни.
Как история.
Не более того.
Хотите, я расскажу про нашу последнюю встречу?
Было это лет пятнадцать тому назад.
Еду я с женой и сыном….
- Постой, Старикашка, ты же вроде, того… холостой?
- Смотри, Дока. Я – свободный человек. Я перманентно свободен. И это своё состояние ценю превыше всего! И если у меня временами меняется семейный статус, то это ровным счетом ничего не значит! Мне продолжить про Риту?
- Да, да, конечно, извини. Ничего не поняв, мы продолжаем, как говорится….
- Вот. Едем мы, значит, с женой и сыном на родину.
Бывшую родину. Так сказать.
Приближаемся к дому, в котором жили несколько лет до отъезда в Израиль. Вдруг передо мной останавливается нечто огромное, одетое в серое.
То ли плащ, то ли пальто.
Смотрю – человек.
Тётка.
Толстая с большим круглым лицом розоватого цвета.
Однотонным.
Маленькие глазки – щелки, небольшой нос.
Щелки вдруг раскрылись – и я ахнул.
Это была она, Рита.
За время моего отсутствия и со времени последних встреч человек полностью изменился!
Сколько времени прошло?
Как можно так располнеть?
Бесформенная фигура, бесформенное лицо.
Только глаза и голос.
Вы обратили внимание, други, что голос не меняется со временем.
Говоришь по телефону со знакомым человеком лет этак через двадцать, потом встретишь его – и не узнаешь!
Ладно.
То да се.
Печки-лавочки.
Как семья, как знакомые, как здоровье? – все как положено.
А искра пропала.
Нету искры.
И это та самая девочка, девушка, женщина, по которой я когда-то помирал от любви, в прямом смысле слова?
И это самое-самое мощное чувство, которое я когда-либо в жизни испытывал?
Жене своей говорю:
- Вот Рита.
Жена о ней знала.
Потом пошел я с Ритой к её маме, что жила поблизости.
Мама хорошо меня помнила, несмотря на свой преклонный возраст.
Когда-то она очень хотела, чтобы мы с Ритой были вместе.
Обе рассматривали меня сверху донизу.
У обеих в глазах была тоска, сожаление, горечь.
Видать, плохо жила моя Большая Любовь со своим мужем.
Женщины некоторое время суетились, потом уединились в другой комнате. Шептались.
Видать, проводили срочную конференцию-летучку, как бы меня, теперь уже иностранца, захомутать взад.
По прошествии времени и пространства, так сказать…
Потом я пошел провожать Риту до метро.
Говорить было не о чем.
Общие фразы.
- Как там?
- Хорошо.
- А тут?
- Жить можно.
- Ну ладно тогда.
- Ладно.
- Приезжай в гости.
- Уф. Ну что ты!
- Тогда я.
- Давай.
- До свиданья.
- Пока.
Взмах рукой – и ответный взмах.
Толстое тело развернулось и ушло в вечность.
В груди был полный штиль.
Сердце тукало ритмично, без перебоев.
Ноль эмоций.
Никогда не думал, что так может быть.
Всё.
Это была последняя встреча.
Свободен.
Над ущельем, где стоит замок Монфор пролетели журавли.
Косяк, курлыкая, сделал полукруг над нашими головами.
- Погоди, Старик, а при чем тут Бразилия и Ронит?
- Бразилия не при чем. А Ронит – как две капли воды Рита в молодости. Вот и защемило. Годы летят, а внутри-то мы те же, молодые. Это только тело, братцы, стареет. А душа.... а память...
Легкий, почти бесцветный, туман стал заполнять ущелье.
Покрытые пышной зеленью, гряды холмов-гор уходили вправо, к повороту, и терялись в тумане, смешиваясь с потемневшим небом.
Вечер опускался на Израиль.
Тихий весенний вечер.