предыдущее здесь: https://artur-s.livejournal.com/6324945.html
Из моей книги "Повести, рассказы, истории"
– Ладно, про молодость ты рассказал. И про кибуц ваш тоже.
Ну, давай, вернёмся к войне.
И к Италии.
Мы остановились на том, что ты ездил по Италии на своих грузовиках.
А что ты перевозил? Какие грузы?
– А всё! Еду, оружие, боеприпасы, солдат.
А потом, в сорок пятом, когда закончилась война в Европе, мы застряли в Бриндизи, что в Апулии, не так далеко от Тронто.
Триста-четыреста грузовиков, человек шестьсот!
Мы получили небольшие грузовички с опрокидывающимся кузовом, это такие самосвалы, и должны были на них двигаться на Балканы, в Албанию! Там потребовалось много стройматериалов, цемент, щебень и прочее, и эти грузовички как раз подходили.
А было это как раз за неделю до объявления, что война закончилась, и мы застряли в этом Брендизи!
Месяца два торчали мы там, делать было нечего совсем, купались в море – и все дела!
Потом увидели объявление, что начинаются курсы для демобилизованных солдат. Строительные курсы, курсы радиомонтажа, пайки и прочие.
Смотрим, есть курсы вождения лошадей! О!
Я, Моше и Зайд записались, потому что там рассказывали, как ухаживать за лошадьми и прочее, что могло пригодиться нам дома. Потом эти друзья отказались, а я остался.
И повезли меня с группой по горам и привезли куда-то между Римом и Неаполем. И там я увидел тысячи лошадей, которые англичане отобрали у итальянцев! В группе нашей я один был израильтянином, а остальные были англичане. Но я тогда не назывался израильтянином, тогда ещё ведь не было государства Израиль, а была Палестина и у меня на кителе была нашивка "Palestine".
Дали каждому из группы по лошади и прикрепили преподавателя.
Курс должен был продлиться месяца два, но через две недели ночью пришли двое и сказали, что нас переводят на север, на границу Италии с Австрией, в городок Виллах, это юг Австрии.
Дело в том, что англичане, воевавшие четыре-пять лет, не были в отпусках дома, и нам было приказано возить их до Кале, во Франции, а потом они переправлялись через Ла-Манш в Англию.
Тогда, после войны вся Европа была разрушена.
Самолётов отпускникам не давали, железные дороги были разрушены, мосты разрушены, короче, надо было через всю Европу возить их к Кале на грузовиках. Отпуск им давался на два месяца.
– Это езды пару дней. Да?
– Пять дней в один конец! Нельзя же было на тех грузовичках давать сто километров в час! Тридцать, от силы. Колонна из тридцати машин.
Я уставал жутко, засыпал за рулём.
Однажды на узкой дороге между гор я заснул и съехал вправо, влетел в гору! А у меня тридцать англичан в кузове!
Выскакивает один:
– You are trying to kill us?
Думаешь, почему они подумали, что я хотел их убить? Потому что как раз в это время евреи убили какого-то лорда в Египте, там, в Египте ведь тоже были англичане, а этот самый лорд был ответственен за какие-то сертификаты и прочие дела.
И стал орать на меня этот англичанин:
– Туземец, я тебя, такого-сякого…
Они, англичане, ведь как к нам относились? Как к неграм в Африке! Туземцами были мы для них! Палестина какая-то! А они же долго миром правили, англичане эти!
Пересел я на другое сиденье, отдал руль англичанину одному, которого вёз, и поехали дальше.
Так я поездил через Европу ещё пару раз, а потом пришёл ко мне один из Хаганы и говорит, что в Милане меня ждут!
Там были ребята, которые организовывали Вторую алию, Алия Бэт. Они собирали по всей Европе узников гетто, евреев-беженцев, сажали их на корабли и нелегально доставляли их в тогда ещё Палестину.
Я должен был переправлять людей, еду, бензин и прочее к портам Италии. Командовали в нашей конторе в Милане четыре-пять парней.
И так была создана организация Пальмах, а я вдруг, неожиданно для себя стал пальмахником!
Машины мы уводили из гаражей британской армии, перебивали номера, делали фиктивные документы, заливались бензином и развозили беженцев по портам Италии.
– Так ты входил в состав "Бригады"?
– Нет. Бригада доставляла беженцев через Голландию, а я возил их в Италии.
В общем, так я работал около года, а потом мне дали джип и перевели в Милан.
Иегуда Арази, Ада Сирани, Исраэль Либертовский, который потом создал фирму "Маспенот Исраэль", и другие были среди первых пальмахников, которых я помню.
От Хаганы работали с нами много ребят: Элиягу Бен Хор, Меир Давидзон и другие. А жив до сих пор, кроме меня, только один Рони Рубинштейн из Тивона, он на два года старше меня…
Так вот.
Послали мы несколько суден по нескольку сот человек из Италии, а потом руководство решило послать два судна по тысяче беженцев из порта Ла Специя!
Отправили людей на грузовиках, на джипах, и я в том числе, вёз беженцев.
В это время уже действовала и итальянская полиция, а не только британская, и однажды останавливают нас итальянские полицейские из Military Police:
– Кто такие? Документы!
А у нас с этим делом было всё в порядке.
Во главе нашей колонны ехал наш сержант в форме британского полковника. Он закончил до войны Оксфордский университет и говорил по-английски лучше любого англичанина!
И так он разговаривал с этими итальянцами, что они вначале не заметили подвоха и даже попросили приоткрыть брезентовые тенты на машинах, чтобы люди подышали кислородом!
Если бы они знали, что это не простые пассажиры, а еврейские беженцы, пытающиеся попасть из ада войны и концлагерей в свою страну, чтобы, наконец, получить там убежище!
Но потом случился брох!
Кто-то из этих итальяшек решил, что мы перевозим немцев-фашистов из Германии в Испанию через Италию. Поднялся шум и гвалт. Скандал вышел нешуточный.
Нас передали в распоряжение британских сил.
Тогда Иегуда Арази, тот самый сержант, который вёл нашу колонну, умница и герой, подключил прессу, устроил грандиозный шум об издевательствах англичан над несчастными беженцами, и, в конце концов, вся тысяча была отправлена кораблём в сторону Палестины!
Как он, Арази, сделал это, мне непонятно по сей день! Ведь все номера машин были поддельными, все документы были фальшивыми! Не знаю! Но знаю одно: он был героем и умницей!
– А это было британское имущество? Машины эти?
– Да, конечно. Вспомнил одну хохму на эту тему. Корабль из Милана привёз к берегам Нахарии беженцев. Беженцы разъехались по разным местам в стране, а корабль простоял месяц-другой у берега, а потом кто-то из Пальмаха или из Хаганы перекупил его и вернул в Милан. И тогда этот Арази выступил и говорит:
– Чего это вы ругаете британцев? Они и корабли нам дают и машины, и еду…
А если честно, то что наши солдаты там в Италии вытворяли… Цирк!
Там деньги назывались лиреттами. Бумажка в сто лиретт была как газета, ей богу! А мы же все люди. И с девочками знакомились и то и сё, сам понимаешь.
Надо купить девочке подарок, берёшь резиновую трубку, высасываешь бензин из бака машины, продаёшь местным жителям – и все дела! А то и машину уведёшь!
Там порядки ещё те были…
Стоит колонна тридцать-сорок машин, уведёшь одну по поддельным документам, продашь – и пей-гуляй. Такие чудеса были в британской армии, когда за порядком толком никто и не следил!
Там шутка даже была: если солдат продаёт часы, надо понюхать, не пахнут ли они бензином!
У меня в одном кармане всегда лежали поддельные увольнительные документы, а во втором права на машину.
Болтались мы без дела, никто толком за нами не следил, вот и веселились от всей души! Молодыми же мы были! Горячими ребятами!
Моя бригада стояла в Виллахе, в Австрии, а я брал отпуск и гулял в Италии.
Молодые мы были, да. Какими мы были молодыми!
Эх. Где они, наши годы…
Выправлял я документы на имя "капитан Штинкер", показываю патрулю, тот с уважением козыряет, ха-ха, британцы они тупые, не понимали, что такое штинкер на идише!
– А когда вернулся в Израиль?
– В сорок шестом.
– И что было дальше?
– Дальше? Поехал я, конечно, в Ришон, к семье, к родителям.
Но вскоре понял, что надо искать другое место для жизни.
Во-первых, надо отделяться от родни, во-вторых, надо искать невесту и, в-третьих, я же специалист!
Я что, зря, что ли, учился на агронома в Микве-Исраэль?
А друзья мои вернулись из Европы сразу в Нааляль.
Ведь когда тебе двадцать четыре года, неохота жить с роднёй, тянет к друзьям!
И подружкам, конечно…
Стал искать работу по сельскому хозяйству.
А где сельское хозяйство?
Ясное дело, в кибуцах!
Рядом с Наалялем тогда уже было много кибуцов: Шаар-Амаким, Гват, Ифат, Рамат-Давид, Алоним и другие.
Стали мы думать с Ивтахом, что делать, где прибиться по своей специальности?
И Гиора, конечно, с нами.
А тут кто-то из друзей рассказал нам о Бейт-Лехеме Галилейском, который находится недалеко от Тивона и кибуца Алоним, там, где совсем недавно жили темплеры. Немцы из Германии.
Они и основали посёлок Вифлеем Галилейский в 1906-м году.
Ну, я тебе рассказывал уже, сейчас коротко напомню.
Эти немцы-лютеране создали ещё в Германии пиетизм – такое мистическое движение, которое ставило целью создать "Нацию Бога" и переехать на "Землю Бога", то есть, в Палестину.
За образец они брали ранние христианские общины, созданные евреями в первые века нашей эры.
Они были толковыми ребятами, эти темплеры!
До их прихода ни арабы, ни евреи не имели представления об удобрениях, ирригации, насосах, трубах, паровых станциях, комбайнах и других достижениях техники.
А в Европе всё это уже было.
Завод темплеров-братьев Вагнеров по производству сельхозтехники в Валгалле к 1910 стал самым крупным в Палестине - на нём работало более 100 человек.
Темплеры занимались животноводством, выводили новые породы коров. Они скрещивали местных, привычных к жаркому и влажному климату, с более плодовитыми.
Впервые они основали пивоварню, на промышленную основу поставили виноделие.
Сразу после объявления Англией войны Германии в 1939 году, немецкое население Палестины, за исключением мужчин призывного возраста, было сослано в лагеря, образованные в Сароне, сегодня это район Кирьи в Тель-Авиве, Вильгельме, сегодня это Бней-Атарот, недалеко от Лода, Бейт-Лехеме и Вальдхайме, сегодня это Алоней-Аба.
Мужчины же были размещены в лагере военнопленных в Акко.
С продвижением войск немецкого генерала Роммеля к границам Палестины часть темплеров, в основном, молодые семьи, была выслана в Австралию, в город Татура.
После войны жить в соседстве с евреями они уже не смогли - еврейское население Палестины требовало выселения немцев.
В 1946 году был убит мэр Сароны, в 1948 году нападению подвергся поселок Вальдхайм - и темплеры вынуждены были бежать на Кипр.
Через некоторое время им было разрешено переселиться в Австралию, к тем, кто обосновался там раньше.
В Иерусалиме темплеры оставались до 1950 года!
Так вот, от этих темплеров в Бейт-Лехеме осталось четыре тысячи дунамов земли!
И все ближайшие кибуцы стали биться друг с другом за эту землю!
Но кроме этого, была ещё одна проблема.
Вокруг Бейт-Лехема были семь-восемь бедуинских посёлков!
И эти бедуины понемногу тоже стали оттяпывать земли и разводить на них скот.
Ну, с ними мы быстро разобрались!
Один из наших взял в Ришоне охотничье ружье и застрелил пару коров! Тут же прибежала полиция, это были англичане, и стали орать на нас:
– Как так? Безобразие! Как можно?
Ладно.
Мы согласились.
Четверо наших поехали с полицейскими и с пятью бедуинами в их деревню Каабию, недалеко от Бейт-Лехема, и извинились.
Но встал там один старик-бедуин, лет пятидесяти-шестидесяти и сказал:
– Не нужны нам ваши извинения! Мы живём здесь веками, а вы кто такие? Мы не позволим вам ставить какие-то заборы! Мы пасли коров, где хотели, и будем пасти, где хотим!
И сел.
А что могли сделать полиция и мы, молодые ребята?
На том и разошлись.
В общем, проблемы пошли со всех сторон!
А я в это время как раз женился на Адассе!
– Расскажи-ка поподробнее!
– Дело было так.
У меня к тому времени было две подружки.
Одна - Адасса из Нааляля, а вторая – Лея из Иерусалима.
И я мотался время от времени то туда, то сюда.
И вдруг англичане объявили, что по всей Палестине никто никуда не будет ездить какое-то время, то есть, объявили комендантский час, потому что был взрыв в отеле Кинг Давид в Иерусалиме и были убиты трое британцев.
А в это время в Нааляле умирал отец Адассы, он позвал меня и её, и на смертном ложе потребовал от меня жениться на его дочери! Ну, как тебе?
– Так. И что?
– Не было у меня выбора! Не было! Вот. Женился, конечно…
– А где ты познакомился с Адассой? И когда?
– А я тебе не рассказывал, что год до этого я жил и работал в Рамат-Давиде?
– Нет.
– Так вот. Тогда уже в Рамат-Давиде был аэродром британской армии. Оттуда самолёты летали бомбить Северную Африку, когда там стояла армия Роммеля.
И я работал там шофёром на этом аэродроме.
И оттуда ездил в Нааляль, в сельхозшколу, а там учились практически одни девушки, парней почти не было.
И туда я ездил развлекаться.
Была там одна йеменочка, дочка раввина, эх, красавица! Мирьям её звали.
И сестра у неё была тоже ничего так, задастенькая да глазастенькая. Я как-то спросил у этой сестрёнки:
– А где здесь можно винограду попробовать?
Она и показала мне на Адассу!
Ну, и пошёл я за ней в сад около дома её отца.
Немного винограду, немного яблочек, немного груш, ну и пошло-поехало…
Стали вместе ездить, искать, где бы остановиться, гнездо свить, как говорится.
Были в Менхамии, месяца два до начала Войны за Независимость, познакомил я её с друзьями из нашей бригады. Не захотела она остаться там, жарко ей там было.
Снова мотались по стране.
Потом умерла моя мать.
Потом её отец умер.
Хозяйство её отца перешло к её матери, но с ней я не мог сжиться, тяжёлая и строгая женщина была.
Уехали мы с Адассой и стали скитаться, где попало.
Как-то занесло нас в Хайфу.
Там около моста Гешер Паз был заводик по производству фрижидеров, это такие маломощные холодильнички.
Взяли меня туда сначала шоферить, а потом поставили ответственным за выпуск продукции.
Жили мы рядом с заводом, в одной комнатушке.
Поработал несколько месяцев и стал искать что-нибудь другое.
Не люблю заводы. Душно там.
Я люблю землю и просторы, чтобы было много света и воздуха!
Стали нас приглашать в разные места: в Хайфу, на Кармель, потом в центр страны, но я не хотел.
Я пока толком и сам не знал, чего хочу.
Стал я мапайником - членом партии Мапай, из которой потом вышла сегодняшняя партия "Авода", то есть, стал левым, читал газету "Давар" и мечтал о коммунизме.
Потом смотрю, о чём и о ком всё время пишут в этой газете, которая всего-то печаталась на двух страницах?
О Бен-Гурионе!
Каждый день!
Надоело.
Перестал я читать её и перешёл на "Едиот Ахронот", которую и читаю по сей день!
Вот.
Мотались мы по стране, мотались.
Потом узнали, что Сохнут приглашает в Бейт-Лехем. Узнали, что создаётся там мошав.
И первые мошавники там появились из Бейт Йеошуа и из Нааляля.
Было там штук тридцать коров.
Построен был коровник, и понадобился начальник над коровами. Выбрали меня: всё же кой-какое образование я имел по сельскохозяйственной части!
– Немного коров-то было.
– Да, Адасса даже дала им всем имена!
– А где вы жили тогда?
– От темплеров осталось штук десять-пятнадцать домов. В каждом из них могло уместиться до пяти семей. Дома большие, а семьи были маленькие, мы все были молоды, и не было ни у кого по пятеро детей.
Пришли инженеры с рабочими, развалили несколько домов, превратили коровники в жилые дома, в одном из них мы и жили с Адассой долгое время.
Потом, года через два-три, стали нас переселять.
В это время на горе Кармель стали строить двадцать-тридцать новых посёлков, и нам предложили переехать туда. Мы все отказались. Отрезали нам воду, электричество и прочее, но мы держались.
Оказалось потом, что всё это время шла борьба между кибуцами за эти четыре тысячи дунамов, которые остались от немцев, да и бедуины тоже претендовали на эти земли.
Балаган длился долго, лет десять!
В общем, стали жить. Как все.
И поначалу был здесь кибуц по подобию всех кибуцов в округе. Даже общая столовка была. Потом надоел нам этот голоштанный социализм и задумались мы.
Встал Йоэль Левингер и сказал:
– Какого чёрта? Мы хотим создать мошав, где каждый сам себе хозяин, а не социалистический кибуц, где всё общее и ничего ни у кого нет своего! Давайте делить всё по-честному! Каждому по куску!
И стали делить.
Кур, коров и даже лошадей, которых привезли из Ливана.
Так начался мошав.
В пятидесятых годах мошав приобрёл пятьдесят коров, которых разделили на пятерых. Мне тоже достались коровы со всеми заморочками: сеном, соломой, кормами и прочим.
В начале шестидесятых надоели нам всем эти коровы, и мы пораспродавали их или съели!
Я продал, и на вырученные деньги стал строить себе дом.
Пришёл ко мне как-то Эйтан бен Давид и сказал:
– Ты ведь учился в Микве-Исраэль и специализировался на виноградарстве? Давай вместе начнём садить виноградник!
Он был энергичным человеком, вечная ему память!
Начали мы сажать виноград, а заодно заключили договор с агентством на пятьдесят тысяч саженцев разных фруктов.
А потом стали выращивать цветы: ирисы, гладиолусы и анемоны. Поначалу получали луковицы цветов из Голландии, а потом научились сами.
Потом стали выращивать розы.
И каждые два-четыре года выращивали новые сорта роз. Помню, один сорт назвали Эстер – красный и жёлтый цвет в одном цветке!
А кто такая Эстер, не скажу сейчас, видишь, Адасса из той комнаты подслушивает. Потом расскажу…
Выращивали цветы мы на экспорт. Посылали их ещё нераскрытыми, потому что цветок раскрывается в течение четырёх дней, как раз, когда доедет до Европы.
А раскрывшиеся продавали здесь. Мы сами-то не продавали, а приезжал агент по продажам из фирмы и забирал товар.
Это продолжалось несколько лет, а потом стали строить теплицы, и так продолжалось до 1967 года, когда Эйтан попал в тяжёлую аварию и вынужден был прекратить работать. Мы оставались с ним друзьями до самой его смерти пять лет тому назад.
Всё, устал я. Хватит.
Но под конец расскажу тебе ещё одну историю.
Последнюю.
Был в нашей группе хороший приятель Йосеф Вахнин.
В сорок восьмом году, во время войны, сирийцы вошли в Галилею, и жителей Менхамии эвакуировали в Беер Тувью, в том числе его, жену и его родителей. Потом он перевёлся в войска, защищавшие Иерусалим от иорданцев.
Там и погиб.
И после его гибели, буквально через месяц, родилась у него и его подруги дочь. Вне брака.
Потом эта подруга переехала в Эйн Харод, вышла замуж и родила ещё четверых детей.
Через пятьдесят лет эту подругу случайно встретили двое из нашей группы:
– Почему ты не рассказала до сих пор своей дочери, что её отец геройски погиб в Иерусалиме в Войне за Независимость?
Тогда она открыла правду своей дочери.
Мы до последнего времени встречаемся с этой женщиной, она гордится своим отцом.
И когда недавно совсем мы путешествовали по Италии вместе с некоторыми, оставшимися в живых, бойцами группы, она была с нами и прошла с нами все места, где мы собирали и отправляли беженцев Холокоста в Израиль.
Зовут её Шуламит.
По-русски это звучит: Суламифь.
Ты хочешь послать эти мои байки в Интернет? Посылай!
Пусть наш молодняк знает про нас, стариков.
А те, которые из других стран, тоже пусть почитают. Хотя им и неинтересны наши дела.
У них своих хватает. По горло.