предыдущее здесь:
https://artur-s.livejournal.com/6473130.html
Безработный миллионер.
– Навеял ты мне, Старик, однако... Вспомнил я тут кое-кого...
Было это в девяностом году.
Поехали мы с жинкой в Боржоми. Попить водичку, расслабиться. Я, грешным делом, вообще люблю Грузию. Народ раскованный, эмоциональный, на нас похожий. И, конечно, красотища! Море Чёрное, волны плещут о берег скалистый, как поётся в каком-то романсе... Был я там несколько раз, и все впечатления по сей день живы.
И даже раздрай и развал девяностых годов не отбил у меня эту любовь к Грузии!
А разруха была тогда ещё какая!
Обычно ведь в Грузии вина навалом, жратвы полно и прочее, но на этот раз всё было по-другому.
Расстрел демонстрации в Тбилиси, кажется, в восемьдесят девятом, полупустые прилавки в винном магазине в центре города – это ошеломило!
Ладно.
Приезжаем в Боржоми.
Если вы там не были...
– Я был, – прервал я Друга, – смотри, не ври!
– А я как раз собирался именно туда, водички хлебнуть из первоисточника, – Старик тоже вставился.
– Ну, вот и славненько, – продолжил рассказ Друг.
Путёвочка у нас с женой была в местный пансионат, так что жильё искать не пришлось. А вот со жратвой был тогда полный караул. Каши всякие на воде, пара кусочков то ли свиньи, то ли курятины, не поймёшь-разберёшь, и чай. Всё! Сходили пару раз, да и бросили. Стали искать забегаловки в округе.
А и там караул!
В кафешках шашлык – не шашлык, чахохбили – не чахохбили, в общем, полная гамарджопа!
Но вокруг – красотища, конечно, словами не описать и не выразить! Почти, как у нас в Галилее...
Хм. Смеюсь, конечно. Потому что там выше, почти километр над уровнем моря, долина реки Куры и всё это между склонами Месхетского и Триалетского хребтов Малого Кавказа, которые достигают двух – двух с половиной километров в высоту! Место – сказка! Скажи, Дока?
– Подтверждаю. И даже вношу справку. Кура протекает прямо в середине Боржомского ущелья вместе с правыми притоками Борджомулой и Гуджаретисуками… выговорил все-таки! Причём они прорезают сам курорт тоже посредине. Там ещё красивый парк с соснами и елями, буком, дубом, пихтой...
– Во-во-во! Об этом самом парке и речь!
Сидим мы как-то раз в этом парке, любуемся окружающей красотой, я жене говорю:
– Вот в Израиле на следующий год будет примерно такая красота, кроме этих шашлыков, до сих пор не могу из зубов жилы выковырять...
Грузин, как грузин, кепка-аэродром, усы, сладкая улыбочка, всё чин-чинарём!
– Здравствуйте, – говорит, – ты началнык?
Удивился я слегка такой завязке.
– Допустим. А что?
– Откуда будешь, началнык?
– Издалека. А что?
– Присест рядом можна, жэншина? Спасыбо. Купи мне, началнык, Волгу!
– С притоками или без?
– Да нэт, ты нипонил. Машина Волга.
– Э..?
Вот такая началась у нас задушевная беседа. Бэсэдда.
Короче, выяснилось, что в данное время грузин безработный. А вообще-то он таксист. Но на данный момент он безработный, потому что – что за таксист без "Волги"?
– Так иди в таксопарк, поступи работать и получишь машину!
На этот раз уже он сказал мне "Ээээ" и даже щёлкнул пальцами.
Оказывается, я не был в курсе, что работать таксистом в Боржоми – значит иметь под задницей машину "Волга". Свою. Личную.
Я ещё раз сказал "Ээээ", потому как не был знаком с таким оригинальным подходом к этой проблеме.
Интеллигентно хмыкнув, безработный таксист переспросил:
– Так сдэлаешь?
– Попробовать могу.
– Ай, спасыба, ой, спасыба! Хорошый чэловэк! И жина у тэбя хароший! Харашо! Гдэ ви животе?
– В пансионате.
– Номыр комната скажы. Прыеду завтра, в гости ка мнэ паедем!
Сказал я. Жена потом попилила немного: чего это я первому встречному номер комнаты даю? Я же, зная о грузинском гостеприимстве, отмахнулся: всё будет харашё!
Приезжает он за нами назавтра. Смотрю – на "Волге" прибыл. Интересуюсь, как же это получается, значит… ?
Он мне ответил, что это машина для личных поездок, никак не для приезжих-понаезших, которые могут поцарапать, и вообще…
Хорошо.
Поехали мы.
Едем. Мимо зелени, мимо всяких-разных домов, новых, старых, красивых и больших, а также не очень, чтобы очень.
Ну, думаю, безработный таксист привезёт нас сейчас в халупу покосившуюся. Потому как безработный. То есть, практически, полунищий.
Ага.
Привёз.
Смотрим мы, поворачивает он во двор. А там стоит дворец-не дворец, но вилла та ли ещё!
Во-первых, два этажа, потом сложена из новенького красного кирпича с наворотами. Далее, протяжённость виллы неясна, так как дальний угол скрыт в шикарной зелени типа сосна-дуб-виноградная лоза-кипарисы.
– Это куда ты нас привёз? – спрашиваю. – К кому, собственно?
– Заходыти, гости дарагие, ко мне в мою избушку!
Да.
Избушка.
В процессе строительства оказалась. Тут и там на лестницах перила с выкрутасами строятся. Завёл в комнату, метров шестьдесят-семьдесят.
– Здесь буду свадьбу сына делать! Ещё не достроено, но мебель из Германии уже на подходе…
Потом еще комната, потом ещё…
Водил, водил, потом говорит:
– Пошли кюшат. Врэмя абэд!
В большом зале стол ломился под блюдами, бутылями, рюмками и прочим аксессуаром, а вкруг стола сидели люди.
– Знакомтэсь, это Друг и его жына. А это – заместитель началныка нашей милиции, падпалковнык Саша, это – главный архитэктор Миха, это – мая жына Сулико, это …
Короче, не понял я, зачем ему я сдался насчёт машины, когда такая публика сидит?
Пили лёгкое виноградное вино из его лозы, которая вот там, неподалёку и вот там, в другой стороне…
Напились, наелись, проводил он нас на Жигулях своего сына, да и расстались.
До сих пор не пойму, чего он от меня хотел.
– Думаешь, он миллионер? – задумчиво спросил Старик.
– А ты сам посуди. Девяностый год. Кругом пусто, как у тебя на твоей лысине. А тут такое…
– Да, пожалуй.
– А эти странности, – подытожил я, – так все миллионеры со странностями. Вот, к примеру…
– Так, - включился Старик. – Сейчас очередь Доки, но тебе дадим договорить. Давай, Друг, мы слушаем. Только подлей вон из того графинчика. Дёрнем!
Мы, естественно, дёрнули.
Инженер - израильтянин.
– Вы знаете, что не так давно я похоронил родича. – Друг зашарил в кармане, вытащил сигарету и долго чиркал зажигалкой. Она работала, как часы, но он чиркал и чиркал, высекая и глуша огонь.
Потом затянулся и продолжил.
– Так вот. Он тоже был миллионером.
А начиналось всё много лет назад.
В славном городе Мигдаль-а-Эмеке, что в переводе означает Башня-в-Долине, и это действительно так, потому что городок расположился на холме, возвышающемся над Изреэльской долиной, жил-был молодой мужик.
И был у этого мужичка магазинчик электро-товаров, доставшийся ему от мамы-папы. А рядом был ещё магазинчик, и тоже электро-товаров.
Так вот, второй магазинушко по сей день трудится на благо горожан, выбрасывая на свой прилавок лампочки, дрели, электропровода, утюги, а также лестницы-стремянки, какие-то затычки и прочую шелупонь, называемую сопутствующим товаром, в то время как первый давно уже превратился в одну из самых могучих фирм страны! Под руководством этого самого мужичка, хозяина магазинчика, имевшего под шапкой не незамысловатую голову мелкого торговца, а мощную еврейскую башку!
Вот.
И когда эта самая башка попёрла вверх, на вершину технического Олимпа, ей понадобился толковый помощник, владеющий языками, отнюдь не для наклеивания марок!
Тут-то он и обратился к молодому тогда ещё моему родичу, которого звали Шлёмик.
Шлёмик, да Шлёмик. Даже будучи первым замом генерального директора огромной по израильским меркам фирмы, он откликался на это уменьшительное имя, которое звучит совсем по-другому, если его произносить с пиететом в полную силу!
Шломо. Что означает Соломон.
Мелех Шломо! Царь Соломон! К этому словосочетанию тысячи лет привыкал весь мир!
– Ну, ты даёшь, Друг! – хмыкнул Старик. – Снизь обороты! К чему этот пафос? Хлебни-ка лучше из рюмахи! Опустись на землю. Она всё-таки грешная, эта наша земля. Охолонь малость!
– Да уж, – поддержал и я Старика. – Я тебе столько шлёмиков могу привести, как пример полного кретинизма...
– Э-э-э, не хотите – как хотите, я могу ведь и заткнуться...
– Да ты что! Продолжай, пожалуйста! Только возьми на две октавы ниже и сними ногу с педали! А то в ушах звенит...
– Ладно. Чёрт с вами! Не даёте слова красивого сказать о человеке. Тем более, что его уже нет с нами! Презренные вы млекопитающие! Нет у вас полёта! Рождённый ползать...
– Слушай, Дока! Парень озверел. Как будем его наказывать? Как в прошлый раз?
– Да. Само собой. Выпей-ка, Дружок, штрафную! И не бей посуду! Слезь с ёлки и говори нормально. Начни с ре-бимоль третьей октавы. Лады?
– Тьфу. Вы мне противны. Но я продолжу. Назло вам.
– Давай. Уговорил. Только заешь чем-нибудь. А то распалишься и начнешь...
– Всё! Проехали. Я продолжаю.
Так вот. Шлёмик рос обычным балбесом. Но имел хорошо привинченную голову. После школы протрубил в армии четыре года в боевых частях. Потом, само собой, Технион. Потом...
Но, прежде всего, скажу, что по наущению своей...эээ... свояченицы, что ли? жены брата, короче, он в свободное от учёбы, работы и футбола время вовсю долбает английский и французский языки, к которым у него способности с детства! Самостоятельно, с преподавателями и прочее. Факт, что к двадцати пяти годам он в совершенстве спикает на английском и шпрехает на французском. Кстати, о французском. Шерше ля фам – это он тоже неплохо освоил. Но потом женился, остепенился и давай вовсю работать на благо фирмы, созданной первым магазинщиком, которого я, в связи с дефицитом времени, лишь слегка коснулся своим крылом!
Ладно, ладно, не ори, Дока, я уже снял ногу с педали!
Теперь.
Владея языками, он начинает налаживать связи фирмы с мировыми заказчиками и поставщиками. Вы ведь не возражаете, коллеги, что кроме языков нужна и толковая голова? А она у него имелась!
Его заслуга заключалась в том что, обладая мощным и цепким умом, в сочетании с твёрдым характером, знанием дела и в то же время с доброжелательной внешностью и мягким еврейским юмором, он делал невероятные дела, привлекал в фирму крепких инвесторов, и добился быстрого роста и продвижения фирмы в число мировых лидеров в своей области.
О себе он тоже не забывает.
Шикарная вилла в престижном районе Хайфы на Кармеле, домик в Швейцарии под Женевой и прочее и прочее.
А, параллельно делу, он начинает мотаться по миру не только, так сказать, по командировкам, но и просто так, для души.
Путешествия ему нравятся, причём, он не ездит в организованные туры с закомплексованными экскурсоводами, а мотается либо в одиночку, либо сбивая в маленькие мобильные группки своих друзей и знакомых.
Я вам как-то уже рассказывал, но повторюсь, что уже в возрасте за шестьдесят он сплавлялся с молодыми ребятами по Амазонке, потом его занесло в Антарктику, где познакомился с молодыми ирландцами и собирался на следующий год поехать в Ирландию изучать местные танцы, которые ему очень нравились!
Вместо этого он с приятелями поехал в Папуа-Новую Гвинею, где тоже сплавлялся по бурной речке.
Там его лодку перевернуло и ударило о камни.
Он и его приятель погибли, разбив головы.
Он успел побывать в Китае, Индии, Конго, ЮАР и прочее и прочее, даже в СССР заскочил пару раз, не говоря уж о Европе и об обеих Америках, где провёл в общей сложности несколько лет.
А погиб у папуасов. Погиб в шестьдесят два года.
Зихроно ливраха. Мир его праху.
Так что вот и такие бывают миллионеры.
Добряк был.
Последний раз я виделся с ним в кибуце Эйн-а-Мифрац на бат-мицве племянницы.
Так и стоит он у меня перед глазами: живой, весёлый, энергичный.
Грустно. Жалко. Обидно.
Всё. Проехали.
Давайте следующий рассказ.
Кто у нас на очереди?
продолжение следует