– Как твоя "девичья" фамилия, Янкель?
– Котловский. Яков Котловский. Ты же знаешь, у нас в Израиле принято менять галутные имена и фамилии на имена из Танаха или давать им ивритское звучание. Вот и стал я Яковом Котэвом. Как только записался в британскую армию в сорок втором.
– А родился в каком?
– В двадцать втором. Так-то вот. Родился я здесь, в Ришон-ле-Ционе. А родители приехали в двадцатом. Отец из Польши, а мама из Белостока. Я не знаю, какая сейчас это страна: Руссия, Белоруссия или ещё какая, это не важно, мне нет дела. А они приехали тогда и здесь поженились.
Тогда в Ришоне было десять тысяч жителей. А сейчас знаешь, сколько? Ого! Сейчас двести тысяч! Или даже триста. Целый город! А тогда была деревня.
Отец мой был раввином, и его отец тоже был раввином.
А я безбожник! Какой там бог, где он? Не верю! Есть природа. Это да. А бога нет. Иначе разве он дал бы Хитлеру устроить Холокост? Что это за бог такой? Нет. Не верю.
– Расскажи о своём детстве. Что ты помнишь?
– Ячмень помню.
– Не понял, расскажи.
– Туго было с едой. И вот помню, когда я подружился с Гиорой Зайдом… ты слышал об Александре Зайде?
Гиора его сын. Но я с ним познакомился, когда отучился в Ришоне в хедере, потом я пошёл учиться в Микве-Исраэль, а потом я с друзьями перебрался в Эмек-Изреэль, Изреэльскую долину, в Нааляль. Там и познакомился с Гиорой.
Вот, смотри, что писал в своих воспоминаниях Моше Даян, сейчас, сейчас, я тебе найду его книгу. А, вот:
"Гиора - мой друг детства. Мы учились в одном классе в Нааляле. Впоследствии семья Зайдов - отец, стражник Александр, его жена Циппора и четверо их детей: Кохевет, Гиора, Ифтах и Иоханан - поселились у подножья Кармеля. Они построили дом и конюшни на холме Шейх-Абрек, и оттуда Александр Зайд выезжал для несения сторожевой службы: в то время он охранял земли Еврейского национального фонда в Изреэльской долине. В 1938 году он был убит при исполнении служебных обязанностей арабами, устроившими засаду. Семья его осталась в Шейх-Абреке. Гиора, его старший сын, пошел по стопам отца. Он тоже стал стражником и часто встречался с нашими арабскими и друзскими соседями. Наша дружба не прерывалась. Даже когда я оставил Нааляль и переехал в Иерусалим, затем на юг и, наконец, в Тель-Авив, мы продолжали встречаться и беседовать, иногда в компании друзов и черкесов."
Так вот, отец Гиоры, Александр Зайд, когда приехал на Землю Израиля из России, привёз с собой в спичечном коробке зёрна. Эти зёрна посадили там, в долине, и они давали урожай. Мы отсеивали шелуху, мололи зёрна и делали кашу. Каждое утро мы делали такую кашу. На воде и с солью! Это сейчас моя Адасса делает ячменную кашу на молоке и с сахаром. А тогда было туго и с молоком и с сахаром, так что делали на воде с солью.
Понял? Так мы жили в детстве. Сейчас это, кажется, называется квакер, и его делают из муки ячменя, которую завозят из-за границы. Или сейчас и у нас делают эти квакеры, не знаешь?
В общем, у нас в Нааляле собралась большая группа ребят, которые родились здесь или приехали из Австрии, Германии, Польши и других стран, когда Хитлер стал преследовать евреев в Европе.
Первый кибуц был в Дгании, на Кинерете, ты проезжаешь его всегда, когда едешь в Хаммат-Гадер, а потом стали организовываться кибуцы повсюду, и мы тоже стали организовывать кибуц группой человек в тридцать, а потом и стали к нам присоединяться ребята, бежавшие от фашистов.
Жили мы в палатках на два человека, но беженцы из Европы всё прибывали и мы потеснились: в двухместную палатку пускали третьего. Его называли "примус". Почему, сейчас не упомню, но вот так их и называли…И без третьего было не повернуться, а уж втроём тем более. Так я прожил в палатке около трёх лет.
Уже началась война, помню, что немцы потопили корабль, который вёз беженцев, четыреста шестьдесят два человека…
Есть на горе Герцля в Иерусалиме искусственный бассейн сорок на двадцать метров и там сто сорок имён утонувших беженцев. Я ездил туда последние десять лет почтить память… сейчас мне уже тяжело туда ездить, стар стал.
Там, среди погибших есть и мои друзья из Нааляля, которые сопровождали беженцев. Моше Бецер, Захария Херев и другие. А один из Нааляля, тоже Моше, который их сопровождал, погиб потом в Северной Африке под Тубруком.
Когда мы узнали об этом ужасе, собрались вчетвером друзья-приятели, поехали в герцлийскую гимназию, там был пункт набора в британскую армию, да и записались добровольцами в Еврейскую бригаду британской армии.
Среди нас был Иоханан Зайд и его брат-близнец Ивтах.
К нам присоединился и Амрам Бен-Цви, семья которого дружила с семьёй Зайд.
И вот все мы записались в армию в сорок третьем, в разгар войны.
Амрам и говорит:
– Записывайтесь только в автомобильные войска RAC!
– Почему?
А он и говорит:
– Англичане говорят: Join the army and see the World! Правда, англичане уточняют: Join the navy, то есть, поступай на флот, но в британской армии нам подсказали, что лучше поступить в автомобильные войска, и тогда увидишь весь мир ещё лучше, потому что попутешествуешь больше!
И послали нас на шофёрскую учебу, чтобы пройти курс военных шоферов. Сначала были мы три месяца в Сарфанде, сегодня это Црифин, потом ещё два месяца в Агробанке, сегодня это Холон.
Там мы узнали хохму, которую знает сейчас вся страна. Учитель сказал: сел за руль – считай, что каждый встречный на дороге – идиот! Будь умнее его и береги себя! Да. Сейчас все это знают, но я услышал впервые эти мудрые слова в сорок третьем году!
Так неспешно мы учились: полгода на курсах! А англичане никогда не спешат, хотя тогда Хитлер уже вовсю бомбил Лондон. Но Италию англичане уже взяли в сорок третьем, так что у них всё шло по плану.
Получили мы удостоверения шоферов, потом нас погрузили на корабль и мы поплыли!
Привезли в какой-то порт, не помню названия, в Тунисе, потом пересадили на паром и приплыли мы на юг Италии, в Адриатику.
Там на побережье есть место, называется Тронто, или Таранто, или Сан Бенедетто дель Тронто. Там, в Италии есть ещё один Тронто, Чивителла дель Тронто, но это уже в Абруццо, я там тоже побывал. В те годы там была настоящая деревня, а не курорт. Это потом уже сделали курорт, а тогда…
Да, где я только не был там, в Италии!
Начал с юга, а потом за три года всю Италию объездил!
После Тронто нас перевели в Рим, потом в Милан, потом в Сан Вито, это уже на севере, потом там же в Удине, или Одина, это между Адриатикой и Альпами, недалеко от границы с Югославией.
В общем, покатался на своём грузовике!
Я тогда говорил, что знаю Италию лучше, чем Хайфу. А сейчас могу сказать, что Италию знаю лучше, чем Тель-Авив, потому что редко бываю в Тель-Авиве, старый я, тяжело мне.
– Погоди-ка, про войну потом расскажешь. Ты вернись, пожалуйста, в молодость…
– С удовольствием…
– … и расскажи по порядку. Об учёбе, о детстве, короче. Это же история страны! Ты же делал эту историю!
– История страны, говоришь? Ну, ну. Ладно. Вот тебе история.
Ещё в конце девятнадцатого века барон Ротшильд основал на земле Палестины несколько поселений: Ришон ле Цион, Метулу, Рош-Пину, Микве Исраель и другие. И вот кто-то подсказал моему отцу отправить меня учиться именно в Микве Исраель. Это я к тому, как же я в конце концов оказался в Изреельской долине в Галилее, хотя родился в центре страны.
Так вот, в Микве со мной учился паренёк по имени Ивтах Зайд. Отсюда всё и пошло.
Учёба в сельхозшколе в Микве была рассчитана на три года, а в конце второго года учёбы был убит арабами отец Ивтаха стражник Александр, и вся семья решила создать кибуц на холме Шейх Абрек, там, где он погиб. Дело в том, что за год до смерти Александр привёл на холм группу молодых ребят из Эйн Харода, но они потом перебрались в Кирьят Амаль, там, где сегодня Тивон, и в Кускус Тивон, там сегодня Алоним.
И снова семья Зайдов осталась на холме одна. И вот Ивтах решил уехать туда, к семье, и стал подбивать нас, шестнадцати-семнадцатилетних его приятелей, в том числе и меня, уехать туда и основать кибуц. Он уговорил своего брата-близнеца Иоханана, который жил в Кадури, свою сестру Кохевет, которая жила в Бен Шемене, потом ещё нескольких, а мне сказал:
– Закончишь учиться, присоединяйся к нам!
– Какой это был год?
– Тридцать девятый, как раз через год после убийства Александра.
А теперь я снова хочу вспомнить о месте моего рождения, о Ришоне, в котором тогда жило всего десять тысяч человек. Откуда я это помню? Было мне лет четырнадцать, прохожу как-то мимо почты, а там висят списки всех жителей города. Вот и запомнил. Десять тысяч в тридцать шестом году. Всего-навсего!
Да. Время утекло. Было нас четыре брата и сестра. Остался я один сейчас. Там, конечно, дети и внуки братьев и сестры, но мне уже тяжело туда ездить, да и движение по дорогам, как в Европе, так что старику тяжко. Сейчас на севере только я и двоюродный племянник, который является одним из старожилов Азореи. И всё. Остальная родня там, в центре и на юге. Так-то вот.
Сейчас вот вспомнил ещё интересное.
Как я попал в Хагану.
Было мне шестнадцать лет. Встретил я как-то одного парня и тот сказал, что решено записать меня в Хагану. Я даже не знал тогда, что это такое. Ладно, говорю, записывай, потом расскажешь. Он и пригласил меня как-то вечерком в винный подвал в том же Ришоне.
Там, в подвале, за занавеской сидел кто-то, и только голос его мы слышали! Он рассказал, что такое Хагана и заставил поклясться в верности родине и народу.
Потом, конечно, пошли курсы, учёба, стрельбы из пистолетов и ружей разных образцов и прочее. Примерно через год послали нас ещё на один курс. Это было уже в горах, куда британская армия не доходила, и там я учился быть настоящим солдатом. Помню, при стрельбе из ружей боевыми патронами, отбивал плечо от отдачи так, что он потом долго болело, ты же знаешь, что за ружья были в те времена! А после этого целый год уже я преподавал в Микве молодым ребятам моего возраста, как обращаться с оружием и воинскую дисциплину.
– Ты как-то говорил, что был ранен тогда. Расскажи.
– Было дело так. В октябре тридцать восьмого послали меня и ещё одного паренька, который только два месяца назад приехал из Польши, проверить наши посты в округе. Было около десяти таких постов и все они в траншеях, только один был на высокой горе. Было тогда около двенадцати часов ночи, тьма египетская!
Стражники, вероятно, уснули, а потом кто-то из них услышал шум наших шагов, и они решили, что это арабы, потому что это было недалеко от Абу Кабира, и давай стрелять по нам! Я шёл первым и сразу получил две пули в руку – вот, смотри, шрамы – а Дов Шифер, что шёл за мной, получил пулю в лоб и погиб на месте.
Спустя шестьдесят лет встретились мы с одним приятелем, с которым учились в Микве. Звали его Ури Шнайфер.
Он и говорит:
– Я уже давно сменил фамилию свою на Шифер. Ведь это я должен был тогда идти с тобой на инспекцию постов у Абу Кабира. И ещё сказал он мне, что дружит по сей день с братом убитого Дова, который приехал в страну с нелегальной алиёй в сорок шестом году и живёт теперь в кибуце Аялон.
Выяснилось, что ещё один кибуцник из Аялона Дов Иеремия в рядах британской армии переправлял Алию Бэт, там встретил этого брата и направил его в Аялон.
Конечно, мы все встретились, и он подарил мне книгу-альбом, которую выпустили в "Шомер-а-Цаир" и там рассказано много историй про те времена.
Интересные были, эти времена!
Поселение Гиват Зайд мы создавали под руководством вдовы Александра Зайда Ципоры. Она у нас была, как министр иностранных дел. Да, да. Нас было человек двадцать молодых ребят, и она приводила к нам и Бен-Гуриона и Эшколя, с которыми была знакома и дружна!
Это был тридцать девятый год, тогда не было ещё государства Израиль, не было вообще ничего, одна пустыня и несколько посёлков тут и там.
Ципора пригласила пятерых ребят и передала своё личное хозяйство в распоряжение группы. Это пять коров, две пары лошадей с телегами. Тогда ведь и разговоров не было про тракторы, машины и вообще про технику. Тогда всё делалось вручную! Все абсолютно работы по хозяйству.
– А зачем она так сделала? Потому что семья Зайд была единственной на этой горе? Сегодня там много поселений.
– Она попыталась создать там кибуц, но оказалось, что земли под сельхозкультуры там мало. Это же гора и вокруг овраги. Так что постепенно они все переместились в долину и стали обрабатывать земли там. Теперь это земли кибуца Алоним.
А в последнее время, ты же знаешь, кибуцы стали меньше обрабатывать землю, а чтобы выжить, стали строить на своей земле заводы, и сельское хозяйство стало, как бы сказать, не то, что загнивать, а уступать место промышленности и хай-теку – шмайтеку! Не обижайся. Это я так, к слову…
Так вот. Продолжу. В этой группе, которая переехала в Изреельскую долину, было несколько человек из Микве Исраель. Йосеф Коронель, он взял фамилию Корен, он сейчас в мошаве Авигдор, потом Яков Мигдаль и Авишай Харуви, потом Яков Беркович, который потом погиб в дорожной катастрофе, Ривка и Йосеф Вахнин из Иерусалима и ещё много других. В общем, начали мы с десяти человек, потом вскоре стало двадцать, потом стали приезжать из Тель-Авива и из других мест, особенно много было холостых ребят и девушек. Стали строить такие шалаши, можно сейчас увидеть их только в музеях, а мы в них жили! Шалаши мы строили вокруг дома Зайдов. И в конце концов, дошли мы до двухсот-трёхсот человек! Построили общую кухню и столовую, и получился настоящий кибуц!
– Вы обрабатывали землю?
– Конечно! У нас было где-то около тысячи дунамов земли, в основном, между гор, в оврагах, мы поначалу использовали тех лошадей семьи Зайд, их же плуги. Кстати, был у нас и птичник, так что всё как надо!
– И вы держались, кормили хотя бы самих себя?
– А кто у нас был министром иностранных дел, помнишь? Ципора, с её связями. Вот пример. В то время плохо было с транспортом. Автобус Нацерет-Хайфа ходил редко, а это означало, что от дома Зайдов до главной дороги было далеко идти. И тогда она говорила шоферам:
– Ты знаешь, кто я? Я Ципора Зайд! Подожди минутку, сейчас наши ребята подойдут.
И они ждали нас! А иначе, какой уважающий себя шофёр, а это была тогда престижная профессия, ждал бы сопливых пацанов, вроде нас?
Однажды, когда нас было всего-то десять-пятнадцать человек в той группе, она ухитрилась привезти к нам пятерых "стариков", самых больших людей из организации "Ха-Шомер". Это были Леви Школьник (Леви Эшколь!), Шломо Леви из Эйн Харод, Бенцион Исраели из Киннерета, Нахум Горовиц из Кфар Гилади и Герцфельд. И вот, помню, Леви Эшколь спрашивает нас на идише:
– Ребятки, что вы здесь делаете? Здесь ведь не игры играют, а воюют, а вы такие ещё маленькие?
И вот, три-четыре года мы так вкалывали… На воде да на ячменной каше…
Да. Я тебе об этом уже рассказывал.
– Ладно, про молодость ты рассказал. И про кибуц ваш тоже.
Ну, давай, вернёмся к войне. И к Италии. Мы остановились на том, что ты ездил по Италии на своих грузовиках. А что ты перевозил? Какие грузы?
– А всё! Еду, оружие, боеприпасы, солдат.
А потом, в сорок пятом, когда закончилась война в Европе, мы застряли в Бриндизи, что в Апулии, не так далеко от Тронто. Триста-четыреста грузовиков, человек шестьсот! И почему?
Мы получили небольшие грузовички с опрокидывающимся кузовом, это такие самосвалы, и должны были на них двигаться на Балканы, в Албанию! Там потребовалось много стройматериалов, цемент, щебень и прочее, и эти грузовички как раз подходили.
А было это как раз за неделю до объявления, что война закончилась, и мы застряли в этом Брендизи!
Месяца два торчали мы там, делать было нечего совсем, купались в море – и все дела!
Потом увидели объявление, что начинаются курсы для демобилизованных солдат. Строительные курсы, курсы радиомонтажа, пайки и прочие.
Смотрим, есть курсы вождения лошадей! О!
Я, Моше и Зайд записались, потому что там рассказывали, как ухаживать за лошадьми и прочее, что могло пригодиться нам дома. Потом эти друзья отказались, а я остался.
И повезли меня с группой по горам и привезли куда-то между Римом и Неаполем. И там я увидел тысячи лошадей, которые англичане отобрали у итальянцев! В группе нашей я один был израильтянином, а остальные были англичане. Но я тогда не назывался израильтянином, тогда ещё ведь не было государства Израиль, а была Палестина и у меня на кителе была нашивка "Palestine".
Дали каждому из группы по лошади и прикрепили преподавателя.
Курс должен был продлиться месяца два, но через две недели ночью пришли двое и сказали, что нас переводят на север, на границу Италии с Австрией, в городок Виллах, это юг Австрии.
Дело в том, что англичане, воевавшие четыре-пять лет, не были в отпусках дома, и нам было приказано возить их до Кале, во Франции, а потом они переправлялись через Ла-Манш в Англию.
Тогда, после войны вся Европа была разрушена. Самолётов отпускникам не давали, железные дороги были разрушены, мосты разрушены, короче, надо было через всю Европу возить их к Кале на грузовиках. Отпуск им давался на два месяца, а потом надо было везти их назад в Италию.
– Это езды пару дней. Да?
– Пять дней в один конец! Нельзя же было на тех грузовичках давать сто километров в час! Тридцать, от силы. Колонна из тридцати машин.
Я уставал жутко, засыпал за рулём.
Однажды на узкой дороге между гор я заснул и съехал вправо, влетел в гору! А у меня тридцать англичан в кузове!
Выскакивает один:
– You are trying to kill us?
Думаешь, почему они подумали, что я хотел их убить? Потому что как раз в это время евреи убили какого-то лорда в Египте, там, в Египте ведь тоже были англичане, а этот самый лорд был ответственен за какие-то сертификаты и прочие дела.
И стал орать на меня этот англичанин:
– Туземец, я тебя, такого-сякого…
Они, англичане, ведь как к нам относились? Как к неграм в Африке! Туземцами были мы для них! Палестина какая-то! А они же долго миром правили, англичане эти!
Пересел я на другое сиденье, отдал руль англичанину одному, которого вёз, и поехали дальше.
Так я поездил через Европу ещё пару раз, а потом пришёл ко мне один из Хаганы и говорит, что в Милане меня ждут!
Там были ребята, которые организовывали Вторую алию, Алия Бэт. Они собирали по всей Европе узников гетто, евреев-беженцев, сажали их на корабли и нелегально доставляли их в тогда ещё Палестину.
Я должен был переправлять людей, еду, бензин и прочее к портам Италии. Командовали в нашей конторе в Милане четыре-пять парней.
И так была создана организация Пальмах, а я вдруг, неожиданно для себя стал пальмахником!
Машины мы уводили из гаражей британской армии, перебивали номера, делали фиктивные документы, заливались бензином и развозили беженцев по портам Италии.
– Так ты входил в состав "Бригады"?
– Нет. Бригада доставляла беженцев через Голландию, а я возил их в Италии.
В общем, так я работал около года, а потом мне дали джип и перевели в Милан.
Иегуда Арази, Ада Сирани, Исраэль Либертовский, который потом создал фирму "Маспенот Исраэль", и другие были среди первых пальмахников, которых я помню.
От Хаганы работали с нами много ребят: Элиягу Бен Хор, Меир Давидзон и другие. А жив до сих пор, кроме меня, только один Рони Рубинштейн из Тивона, он на два года старше меня…
Так вот.
Послали мы несколько суден по нескольку сот человек из Италии, а потом руководство решило послать два судна по тысяче беженцев из порта Ла Специя!
Отправили людей на грузовиках, на джипах, и я в том числе, вёз беженцев.
В это время уже действовала и итальянская полиция, а не только британская, и однажды останавливают нас итальянские полицейские из Military Police:
– Кто такие? Документы!
А у нас с этим делом было всё в порядке.
Во главе нашей колонны ехал наш сержант в форме британского полковника. Он закончил до войны Оксфордский университет и говорил по-английски лучше любого англичанина!
И так он разговаривал с этими итальянцами, что они вначале не заметили подвоха и даже попросили приоткрыть брезентовые тенты на машинах, чтобы люди подышали кислородом!
Если бы они знали, что это не простые пассажиры, а еврейские беженцы, пытающиеся попасть из ада войны и концлагерей в свою страну, чтобы, наконец, получить там убежище!
Но потом случился брох!
Кто-то из этих итальяшек решил, что мы перевозим немцев-фашистов из Германии в Испанию через Италию. Поднялся шум и гвалт. Скандал вышел нешуточный.
Нас передали в распоряжение британских сил.
Тогда Иегуда Арази, тот самый сержант, который вёл нашу колонну, умница и герой, подключил прессу, устроил грандиозный шум об издевательствах англичан над несчастными беженцами, и, в конце концов, вся тысяча была отправлена кораблём в сторону Палестины!
Как он, Арази, сделал это, мне непонятно по сей день! Ведь все номера машин были поддельными, все документы были фальшивыми! Не знаю! Но знаю одно: он был героем и умницей!
– А это было британское имущество? Машины эти?
– Да, конечно. Вспомнил одну хохму на эту тему. Корабль из Милана привёз к берегам Нахарии беженцев. Беженцы разъехались по разным местам в стране, а корабль простоял месяц-другой у берега, а потом кто-то из Пальмаха или из Хаганы перекупил его и вернул в Милан. И тогда этот Арази выступил и говорит:
– Чего это вы ругаете британцев? Они и корабли нам дают и машины, и еду…
А если честно, то что наши солдаты там в Италии вытворяли… Цирк!
Там деньги назывались лиреттами. Бумажка в сто лиретт была как газета, ей богу! А мы же все люди. И с девочками знакомились и то и сё, сам понимаешь.
Надо купить девочке подарок, берёшь резиновую трубку, высасываешь бензин из бака машины, продаёшь местным жителям – и все дела! А то и машину уведёшь!
Там порядки ещё те были…
Стоит колонна тридцать-сорок машин, уведёшь одну по поддельным документам, продашь – и пей-гуляй. Такие чудеса были в британской армии, когда за порядком толком никто и не следил!
Там шутка даже была: если солдат продаёт часы, надо понюхать, не пахнут ли они бензином!
У меня в одном кармане всегда лежали поддельные увольнительные документы, а во втором права на машину.
Болтались мы без дела, никто толком за нами не следил, вот и веселились от всей души! Молодыми же мы были! Горячими ребятами!
Моя бригада стояла в Виллахе, в Австрии, а я брал отпуск и гулял в Италии.
Молодые мы были, да. Какими мы были молодыми!
Эх. Где они, наши годы…
Выправлял я документы на имя "капитан Штинкер", показываю патрулю, тот с уважением козыряет, ха-ха, британцы они тупые, не понимали, что такое штинкер на идише!
продолжение следует
