- Старик, у меня предложение. Вот ещё пара месяцев, и насколько мне не изменяет память, кое-кому из нас стукнет восемьдесят! Не будем уточнять, кому именно, но насколько мне память не изменяет, это не мне и не Другу… э-э-э-, я прав?
- Допустим. Ну и…
- Вот я и говорю, у меня предложение. Попробуй вкратце, минут на сто, обрисовать твой жизненный путь, не столько личный, человечий, так сказать, а именно творческий. Ты ведь вправе говорить о двух ипостасях своей творческой жизни: инженерная и литературная. Я прав, Друг? Старик ведь для нас с тобой пример правильно прожитой жизни, маяк, так сказать…
- Факт.
- О! Я и говорю…
- Дока. Ну что ты за трепло. Опять юродствуешь…
- Отнюдь! Нет, правда, Дед. Я сейчас серьёзно. Пришло время. Я не шуткую. Я действительно думаю, что ты прожил очень интересную жизнь, и дай-то Бог, ещё проживёшь немало в назидание таким, как мы с Другом. Короче, расскажи, время есть. Место чудное, располагает к душевной беседе … да и просто интересно послушать, как во второй половине двадцатого и в начале двадцать первого веков работала и красиво душевно оттягивалась советская интеллигенция еврейского происхождения на самом гребне слома и краха одной культуры и вливания совсем иной культуры…
- Так. Дока, я так и не пойму, ты опять за своё или серьёзно хочешь…
- Старик, ты его не слушай. Давай тяпнем по маленькой, но крепкой, а потом всё же хотелось бы послушать. Всё же восемьдесят – это не шутка. Попробуй изложить, а мы с трепачом Докой внимательно тебя послушаем, ей-богу.
Как всегда в последние двадцать восемь лет, что мы в Израиле, беседа велась на природе, а именно в небольшом, но уютном ресторанчике на открытом воздухе в крепости города Акко, что в Западной Галилее на самом берегу Средиземного моря. Крепость эта знаменита, во-первых, тем, что её не смог взять сам Наполеон Бонапарт, а во-вторых, тем, что в подземельях этой крепости находятся недавно найденные археологами залы крестоносцев, которым восемьсот лет от роду!
Часть этих залов была найдена случайно одним из узников крепости, которая была британской тюрьмой во времена Британского Мандата в Палестине начала прошлого века, а часть – в 1994-м году, и тоже случайно.
Тут замешана такая крутая история, где перемешались крестоносцы, Византийская и Османская империи, Британия и арабы с евреями и, естественно, Израиль, и мы втроём, старые и верные друзья, выходцы из бывшей советской империи.
Столик наш открыт всем солёным средиземноморским ветрам, и на нём тесно угнездились пара бутылок хорошего вина из погребков Зихрон Якова и закусон в арабском стиле с множеством тарелочек с местными диковинными салатами.
- Ладно, уступаю вашему натиску, братцы.
Помните классику: “В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что, казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть. “ … Это Ильф “Двенадцать стульев“.
Так вот, я хочу рассказать, что в давние времена, лет полста тому назад или чуть меньше, в одном сибирском городе пошла такая блажь.
Граждане толкались по ночам в длиннющих очередях за чем?
Нет, не за колбасой, а за книгами!
Говорят, по всему Союзу шло такое поветрие: если у тебя нету собрания сочинений какого-нибудь автора: Куприна, Лермонтова, Ленина, Сталина, Гоголя или ещё кого, то ты не интеллигентный человек, а чмо, быдло и мудак!
О как!
И давились граждане в этих очередях по ночам, чтобы потом поставить эти книги на полку, желательно подгадать цвет корешков книжек под цвет обоев на нужной стене!
Читать всё это интеллектуальное великолепие было не обязательно.
Важно было в дальнейшем в каком-нибудь кабаке или на работе, или в очереди за той же колбасой небрежно процедить через нижнюю губу: «Приобрёл на днях полное собрание сочинений такого-то…» - и всё! Ты уже считаешься крутым интеллектуалом.
А если уж придут к тебе гости и глянут на эти корешки книг в тон обоям…! Ты искоса смотришь на их поникшие рожи – и радуешься: о, как я их мордой об стол или харей по стенке размазал! Я интеллигент, а они быдляки подзаборные!
Вы, молодёжь, не помните этой дикости, но вот что делает человеческая глупость и дикость с людьми, следующими позывам так называемой моды!
Это было с совками семидесятых годов прошлого века.
Было, да не сплыло.
Сейчас там тоже такая же херня, только в профиль!
Сейчас что?
Ихний главный начальник объявил, что главное - это духовность! Скрепы, или как там это называется…
И они поголовно вдарились в эту духовность.
Книги сегодня уже не в счёт, а их всех понесло в театры и в концертные залы!
А как же? Мода!
Ежели ты не ходишь два-три раза в год в театр какой-нибудь, если ты там не морщишь лоб и не закатываешь заплывшие от пьянки глаза под уже наморщенный лбище от великого вхождения в твою пустую башку духовного искусства, то ты некультурный долбоёб и нищий духом червь, не летающий в небесах, а ползающий по грешной бездуховной земле.
Вы поняли, друзья, что им вколачивают сверху, ибо своей пустой хлеборезной башкой они не смогут допереть до великих духовных ценностей, достигнутых кем-то вдалеке от этого сибирского городка на краю Ойкумены!
Я ясно выражаюсь, господа присяжные, забывшие во время моего замечательного спича хлебнуть из наших наполненных бокалов?
Вздрогнем! Лехаим!
Но ещё круче, если это у них не театр, а какой-нибудь концертный зал.
О-о-о-о!
Так вот, построили им несколько лет назад такой зал.
И стал он вот таким кагбэ интеллектуалам ну просто Меккой и Мединой в одном флаконе!
Прётся вся эта духовная интеллигенция, слушает задумчиво, чем их там кормят тамошние калымщики от музыки и тащатся нипадеццки!
Мама дорогая, аж щёки раздувают от гордости:
- Были мы нынче или давеча в концертном зале, ох, ах! Давали там этого…как его? Ну этого… неважно… Ах, какая духовная музыка, мать его… как его… но круто! Ещё пойду. Вот.
И так, ребятки, тошнит меня от этой глупости не глупых, в общем, людей!
Аж выворачивает!
И самое интересное, с кем бы я ни говорил из тамошних приятелей из разных, так сказать, слоёв общества, будь то пенсионеры, пионеры, рабочие, колхозники или учёные люди, талдычут одно и то же:
- Вот был я надысь в концертном зале…
И нижнюю губу оттопыривают и втихую на меня в скайпе посматривают – когда я в обморок упаду от ихней великой духовности?
Ага, так и говорят мне некоторые:
- Духовно возвысился, мол, на днях!
Тьфу, прости господи.
Под какой колер обоев они косят со своей эээээээ… духовностью, вот это хотел бы я знать, мать честная!
Ну, ладно, это я так, отвлёкся, лирическое, так сказать, отступление.
А что конкретно вы хотели бы знать из моей сложной восьмидесятилетней судьбы, братцы, с чего начать?
продолжение следует