Из моей книги "Повести, рассказы, истории"
Я вообще-то опасаюсь кошек и собак.
Это с детства пошло.
Была у нас кошка.
Старая старушка, лет одиннадцать-двенадцать ей было. Она терпеть не могла наших детских игр с криками и беготнёй.
Только мы начинали беситься – тут она появлялась из засады и форменно цепляла кого за штанину, а кого и за руку-ногу.
Царапалась жутко!
Вот с тех пор побаиваюсь я этих милых животин.
А с собаками тоже отношения у меня не сложились.
Они, собаки, чувствуют, что я их побаиваюсь, помня укусы в детстве, и тоже относятся ко мне подозрительно и крайне негативно.
Вот, например, живут недалеко от меня две милые собачки.
Милые – это я специально язвительно так говорю, потому что это сучье племя чует меня издалека, за полкилометра, поднимает неспровоцированный вой в мою сторону, а затем, при некотором сближении, начинает заходиться лаем, воем и пускает пену и слюнные брызги!
Это при том, что я их ни разу не обидел палкой или булыжником!
Вот уж действительно, не поймешь, что у него там, в его дурной голове и в недрах его мозгов, извиняюсь за специальный медицинский термин. Я ведь имею некоторое отношение к медицине. У меня тётя врач. Да и жена тоже. Так что, думаю, что у собак тоже мозг есть.
Это я шучу так, извините. Я же в курсе, что академик Павлов вставлял им электроды как раз в мозг. Честно говоря, я бы этому кобельку тоже вставил бы с удовольствием по самую печёнку, потому что он мою печёнку уже заколебал по самое не хочу и не могу!
Я даже при встречном движении однажды застопорился на тормозах и присел на лавочку, чтобы он не захлебнулся, случаем, от лая и пены из слюнных желёз, которые и привели в такой восторг вышеуказанного академика!
Этот мой финт привёл собачку в некоторое недоумение, и она повела себя странно. Сначала вой резко спал с контральто до хрипловатого тенорка, потом стал прерываться небольшими паузами, потом я с удивлением пронаблюдал лёгкое виляние хвоста, а затем – заискивающие нотки в ответ на мой пристальный взгляд прямиком в межбровное пространство, если можно применить этот термин по отношению к такой сволочной животине, как эта визглявая подлюка!
Человек ведь всегда перебарывает шмокодявок в лобовом столкновении, даже зрительном, а?
Вот и заметался кобелёк в полном замешательстве. Я ведь не собирался огреть его палкой по хлеборезке или камешком по лбу! Он, видать, это оценил. Понял, собака, что я выше его. Мозг-то у меня побольше! Это и Павлов отметил в своих трудах, которые я, к счастью, не читал!
Глазки у сволоча гавкающего забегали, сам он заметался, слинял и стал подскуливать.
Натуральная победа по очкам! Без хуков и апперкотов! А тем более, без метания предметов!
Я встал. Свистнул дружелюбно. Поцмокал губами приветственно. И пошёл своей дорогой.
Цуцык поплелся сзади, слегка подвывая и позёвывая. Горе побеждённому! Это ещё академик…. Нет, нет. Это римляне ещё говорили в стародавние времена, когда на арене Колизея вмазывали как следует всяким животным, будь то хоть лев, а хоть бы и кто! Да! Человек – это звучит гордо! По-моему, это тоже не Павлов сказал….
К чему это я всё вам рассказываю?
А вот к чему.
Человек ведь тоже имеет животное происхождение. Об этом неоднократно рассказывал уже неоднократно упоминавшийся мной известный академик Павлов.
Ой. Нет, это Дарвин говорил. А он, вроде, не был академиком. Катался себе на "Бигле", да обезьянок с нами, с человеками сравнивал.
Что-то я отвлёкся.
Человек, короче, – это тоже животное. Как собака, а иногда даже, как свинья.
Работал я в одном конструкторском бюро.
И сидел недалеко от меня Хоменко. Толковый конструктор. Выдавал на гора продукцию – закачаешься! И пальчики оближешь!
Но, как человек, был он…как бы это культурно выразиться? Сучий потрох, что ли? При этом собак обидеть не хочу. Любая собачка по сравнению с Хоменко – изысканный джентльмен или мадам, если это сука.
Небольшого росточка, грузный, лет под тридцать пять, черные короткие волосы, чёрные глаза, чёрные брови и чёрная, мать его в дышло, душа!
Не вру. Вредный, чёрт, до изумления.
Сидит себе, сидит. Всё тихо.
И вдруг, без предупреждения, начинает открывать свою помойку и поливать грязью всех подряд! Без всякого исключения. Этот такой-то, другой – дурак, третий – кретин! Высмеивает всех подряд, причём подкалывает и рядом сидящих и сидящих, стоящих и двигающихся отдалённо!
То ли у него язва внутренняя жгла требуху, то ли родился он таким – не ведаю, но злоба и вредоносность от него проистекала мутным и смердящим потоком!
Нет, чтобы сидеть тихо и конструировать себе, – так он всех вокруг поливает, цепляет и брызгает отравленной слюной.
И работал в соседнем КБ тихий, спокойный татарин Дудаев. Тоже хороший специалист, но главное, – характер выдержанный, хоть и не нордический.
Однажды этот Дудаев проходил мимо нас своим курсом. Наверно, в туалет. Потому что двигался чуть быстрее обычного.
Хоменко это дело подсёк и траванул, не отрываясь от срочного проекта:
– Вот и татарин обосрался. Ишь, как быстро чапает! Не наложил ещё?...
А надо вам сообщить, что Дудаев был крепыш, на голову выше Хомы и занимался боксом.
Дальше вы поняли, что было?
Хома загремел башкой в кювет, то есть, в урну, которая была предназначена для других целей, но как нельзя лучше подошла к такому содержимому, как башка противного вонючки!
Вставился он в урну по скользящей посадке, если говорить специальной конструкторской терминологией. До самого донышка! И, надо отметить в скобках, этот наряд здорово ему подходил.
Мы все попадали с кресел!
Это был мастерский удар! По очереди подходили к Дудаеву и, завывая от смеха, жали ему руку, совершившую такой прелестный апперкот!
Дудаев же, скромно принимая поздравления, второй рукой зажимал снаружи свой мочевой пузырь, явно бывший на грани переполнения. Это я вам, как почти медик говорю. У меня ведь тётя врач. Да и жена тоже.
И тут Дудаев произнёс краткий монолог, который все мы с уважением прослушали:
– Вот у нас в деревне под Казанью было много собак. Все ласковые, тихие и спокойные. Но, как и везде, обязательно найдётся чёрный кобелёк, который, сука, лает всё время издалека, прячется в подворотнях, а потом вылезет и укусит, падла, за ногу!
И так всё время. Пока не вмажешь ему, как следует! Тогда он завизжит и уберётся в подворотню свою. До следующего раза. А потом всё снова. Всё. Пошёл я ссать, ребята.
Вот я и думаю: кто прав? Дудаев ли с его теорией превентивного удара или я со своей всепрощенческой гипотезой подхода к чёрным кобелям?
Может, лупцевать их надо, этих кобелей чёрных, а не уговаривать?
Палкой промеж рогов! Или же лаской успокаивать их тёмные мозги? Которые у них, вроде, есть.
Об этом ещё академик Павлов сообщал.
Или это был Дарвин?