Из моей книги "Восхождение"
Все главы книги читать здесь:
http://artur-s.livejournal.com/76482.html?nc=57
Глава шестнадцатая.
Первым делом – самолеты, ну а девушки…
Ясно было, что Света решилась на разрыв с Давидом. Она чувствовала, что ей не удастся оторвать его от семьи. Слишком врос он в болото! Плохо ему, болеет, мучается, но нет сил вырваться из стереотипа.
Нет у него сил. А ей надоело подталкивать, объяснять, в конце концов, он взрослый человек! Она твёрдо решила отдалиться от него и жить только ради сына. Так живут многие женщины – проживу и я! А он пусть ищет себя дальше, авось разберётся, тем более, у него, вроде бы, перемены уже пошли – что-то там про новую работу сказал.… Да, ну, дай бог, дай бог.
А перемены, и в самом деле, пошли!
На той самой конференции по робототехнике к нему подошёл высокий симпатичный человек, представился замдиректора института, сказал, что доклад Давида заинтересовал его и пригласил в институт на собеседование.
Собеседование вёл сначала он сам, а затем повёл Давида к директору, который и предложил создать отдел с тематикой, предложенной Давидом.
Гибкие производственные системы – это было ново, свежо, актуально и успехов добились к тому времени только Япония и США.
На восьмом этаже здания института под его отдел было выделено два больших помещения, оставшихся от бывшего здесь некогда института, который был съеден, или проглочен, или захвачен находящимся в фаворе у высокого начальства Чебаковым.
Именно помещения, потому что в этих залах, с ободранными полами и облупившейся штукатуркой на стенах, жалкой стайкой в углах стояли покосившиеся от старости кульманы с немощно обвисшими противовесами, как бы жалуясь друг другу на несчастную долю брошенных и еще не подобранных.
Февральским вечером, после работы он появился в здании института.
Замдиректора по науке Казин, непосредственный начальник, хозяйским жестом обведя все это добро, сказал:
– Принимай технику! – и засмеялся. – Тебе, Давид Михайлович, предстоит оживить все это, вдохнуть жизнь, так сказать! Действуй! – и ушел.
Давид сел на стоявший в уголке стул и взялся за голову.
Работа началась.
Он еще числился работником завода. В то же время здесь, в институте, подписан приказ о его назначении на должность начальника отдела.
Предстояла большая организационная работа по набору кадров и хозяйственная по обеспечению будущего отдела необходимым оборудованием, как-то: ... а хрен его знает, каким оборудованием? ведь в его голове была только лишь структура подразделений отдела, в то время как генеральное направление работы, пока что, вырисовывалось только лишь в его воображении!
Именно под это самое воображение он и получил добро на создание отдела, который должен был вписаться в сложную структуру НИИ!
Итак, первое, что надо сделать – это набрать людей. Нет, сначала надо самому уволиться с завода, перейти сюда, а потом по одному вытаскивать нужных специалистов с авиазавода – это раз; из института авиационной технологии – это два; из Академгородка, там есть ребята, работавшие раньше вместе с ним во времена незабвенного Буренкова – это три!
Но вначале, на первое время, надо срочно посадить сюда, в этот хлам, кого-то из надежных ребят хотя бы охранять этот мусор, чтобы не растащили по другим отделам, а то вон как шастают группки людей с цепкими глазами! Помещения пока что проходные, дверей нет, замков нет – подходи и бери, хотя, что брать-то?
С директором института Чебаковым Давид договорился: он приносит заявление от человека, указывает его теперешнюю должность, показывает директору оклад на старом месте работы, Чебаков визирует заявление, определяя новый оклад в институте, как правило, добавляя несколько десятков рублей, что было очень существенной прибавкой. Таким образом, у специалиста появлялся и материальный стимул, кроме желания сменить место работы и повыситься в должности. Возможности у директора были: институт на подъеме, идет расширение тематики, средства отпускались Главком беспрепятственно.
На следующий же день Давид подал заявление об увольнении и взялся за создание ядра своего отдела. Первым он выбрал Бориса Захарова, которому позвонил в Академгородок, в институт прикладной физики.
Пять лет они работали рядом в бюро, и профессионализм Бориса, наряду с его спокойствием, выдержкой, незлобивым характером, в свое время так пришлись по душе Давиду, что, когда его самого лет десять назад пригласили в этот институт, и он отказался, так как Лида не захотела, видите ли, уезжать в Академгородок, он предложил вместо себя именно Захарова, и тот работал там начальником сектора.
– Боря, здорово! Давид Шапиро. Помнишь такого?
– Обижаешь. Здорово! Откуда у тебя мой телефон?
– Вот ты меня точно обижаешь! В моей записной книжке не только ведь анекдоты, но и телефоны нужных людей!
– Так ты же не звонил десять лет!
– Знаешь, в Англии один ребенок до пятнадцати лет не разговаривал. Родители так и сяк, лечили, мучились – бесполезно, молчит. Как-то сидят они за ужином, вдруг малец и говорит: – а чай, почему холодный? Родители – в аут: ты почему молчал до сих пор? – Так все было в порядке, о чем было говорить?!
– А что случилось?
– Хочу предложить тебе должность заместителя начальника отдела.
– Ого! А кто начальник?
– Я.
– Понял. Когда и куда подъехать?
– Давай сегодня к семи вечера ко мне домой, я живу в центре, на Советской. Запиши мой телефон.
Потом он позвал прогуляться по заводу молодого талантливого инженера-электронщика из соседнего бюро.
Алексей, красивый, высокий парень с большими немигающими карими глазами и светлыми усиками, был всегда настолько поглощен своими схемами, что не замечал ни своего неопрятного внешнего вида, ни окружающих. Но его коллеги называли не иначе как гений. Вечно поглощенный в свои мысли, он не болтал в курилках, что было абсолютно легитимным для советской инженерии, а работал. Давид выполнил с ним ряд проектов и высоко ценил уровень его знаний и интеллекта.
– Леша, тебе еще не надоела чушь, которой мы занимаемся в последнее время на работе?
– Не то слово!
– Хочешь заняться делом?
– Из какой области?
– Робототехника.
– С нашим удовольствием! А что, где, когда?
– Сегодня вечером сможешь прийти ко мне домой, часов в восемь-девять вечера, поговорим?
– Лады. Заметано.
Ему Давид предложил должность начальника сектора электронных устройств.
С Серегой Чановым Давид учился еще в школе. Потом они встречались случайно на научно-технических семинарах, в технической библиотеке и он знал, что Сергей стал серьезным инженером и работает в проектном институте.
Записная книжка. Телефон.
– Привет, Серега! Знаешь, что я вспомнил сегодня? Как ты спас меня от ножа в шестом классе!
– Привет. Какого ножа?
– А ты вспомни. Идем мы с тобой по Ядринцовской, а навстречу Шварцман из седьмого «В». Ко мне подходит, скотина, и говорит: – А хочешь, я тебя ножиком пырну! – Нет, говорю, не хочу. – А он: я год отсидел, понравилось, еще хочу! Пырну тебя слегка и сяду. Хорошо мне там.
И гляжу – руку он в карман сунул, ну а ты, молоток, зашел к нему справа, за руку хвать! – и точно, финку вытащил!
– О! Счас вспомнил. Было дело. Но мы же ему мусало тогда здорово попортили!
– Не в этом суть! Я же не расквитался с тобой, кореш, с тех пор! Так что есть повод встретиться, а заодно и работенку тебе предложить, ты ведь своей недоволен, а у меня есть интересное предложение. Короче, сегодня вечерком, часиков в девять-десять сможешь?
– За ради такого дела и в двенадцать прибуду!
– Жду. Как меня найти – знаешь. До вечера.
Серега оказался настоящим тараном с поразительной трудоспособностью! Давид поставил его руководить технологическим сектором, определяющим перспективу работы отдела и задающим технические задания другим секторам.
Кроме того, технологи выдавали технико-экономические обоснования проектам отдела, что давало возможность всему коллективу перейти на самоокупаемость в кратчайший срок. Мозг Чанова, постоянно нагруженный, требовал подкрепления, и вечно на его столе в процессе работы были какие-то булочки и неизменный стакан, полный черного кофе.
Сергей оказался готовым хоть завтра начать работу, и он был первым, кто стал работать в помещении создаваемого отдела, заодно осуществляя функции сторожа и ревнителя территории.
Эти трое стали первыми помощниками Давида, настоящим ядром отдела! Руководить сектором механики он предложил специалисту из НИИ авиатехнологии, с которым был знаком по совместным проектам, а сектор электропривода возглавил бывший ведущий инженер с авиазавода.
На должности ведущих специалистов он пригласил инженеров, с которыми лично делал проекты за время работы на заводе, причем многих находил различными путями по разным предприятиям Энска и области, куда они разбрелись за прошедшие годы.
Всего на работу он привел научных работников, инженеров и техников из двадцати трех предприятий и организаций!
Быстрыми темпами, доселе не виданными в НииКЭ, Давид набрал за четыре месяца сорок человек, тот минимум, который необходим для нормального функционирования отдела и соответствующий штатному расписанию института.
Приходившие на работу люди сразу приступали к разработке эскизных, а затем рабочих проектов автоматизированного комплекса систем на базе многофункциональных элеваторных стеллажей и подвесных роботов, причем технологическую часть готовил сектор Чанова, конструирование механических систем он поручил Захарову, назначив его главным конструктором проекта, а разработку электронных систем вел Алексей.
В течение полугода отдел разработал основные системы совершенно нового комплекса, аналога которым не было в мире!
Японцы создавали подобную технику на базе обкатанных технических решений, американцы – тоже. В Западной Европе в этом направлении продвинулась лишь только Финляндия, чья фирма «Текстрима» создала машины, которые отдел тщательно исследовал и создал более надежные и простые в эксплуатации, а главное – многофункциональные!
Речь шла о базовых структурных составляющих так называемых гибких производственных систем, позволяющих с минимальными затратами времени и средств переходить на новые виды продукции.
Давид подключил патентный отдел института, и все новинки были запатентованы в первые же месяцы работы.
На становление своего отдела Давид отдавал все силы и все свое время.
Днем надо было решать технические и организационные текущие проблемы, а вечером он собирал ядро, которое со временем расширил, создав научно - технический совет отдела, в прерогативу которого входило намечать перспективные разработки и одновременно доводить созданное до внедрения сначала на двух заводах, входивших вместе с институтом в состав объединения «Электроагрегат», а затем и во всей отрасли.
Казин навещал новый отдел не часто, да и то вечерами: днем у него не было времени. Как-то через пару месяцев после создания нового подразделения он появился часов в восемь вечера:
– Как успехи, Давид Михалыч? Успел хоть что-нибудь набросать из задуманного?
И когда Давид с гордостью показал ему около сотни больших листов ватмана с чертежами и схемами, он ахнул:
– Когда это ты успел?
– При наборе людей я сразу включал их в работу. Придя сюда, каждый точно знал свою конкретную задачу и немедленно приступал к ее реализации. В таком темпе мы и хотим вкалывать! Ведь нам надоело на прежних местах работы слоняться и заниматься неинтересной ерундой.
Казин побежал к директору – и квартальная премия была отделу обеспечена.
Давид чувствовал необыкновенный подъем сил. Откуда только бралась энергия, ведь ему приходилось работать по двенадцать- четырнадцать часов в сутки! Болезнь словно отступила, сказав: ну-ну, посмотрим, на что ты способен!
Стойкая бессонница стала нестойкой; домой он приходил поздно и валился спать, перехватив каким - нибудь бутербродом: Лидия по-прежнему не баловала его разносолами. Более того, однажды она укатила в Ригу за шмотками, объявив мужу и сыну:
– Вы тут без меня справляйтесь, устала я готовить вам каждый день! Покормитесь пока что в столовых, не похудеете...
Со Светланой встречи продолжались урывками, редко. Они гуляли вечерами по излюбленным местам, и Давид рассказывал о захватывающе интересной работе с восторгом.
– Ты представляешь, я оставил сорок человек из ста тридцати трех, прошедших через меня! Выбирал наилучших, настоящих профессионалов и вот он – эффект! Уже успели получить квартальную премию и занять первое место в соревновании в своей подгруппе отделов!
– То-то я вижу, как ты похудел и осунулся.
– Так Лида уехала, и мы с Мишкой жрем, где попало и что попало!
– Да как же так? Ты снова угробишь себя, как десять лет назад! Тогда тоже были нагрузки и авитаминоз! Я приду к тебе домой и приготовлю что-нибудь, нельзя же так!
– Спасибо, Светик, не надо, мне неудобно...
– А гробить себя и сына тебе удобно?
И она, действительно, пришла и приготовила первое, второе и третье – на неделю вперед. Мишка молча смотрел на незнакомую женщину, интеллигентно молчал, и только на второй день спросил: – А кто это?
Давид спокойно ответил: – Это моя подруга.
Больше на эту тему разговоров не было.
– Света, мне неудобно тебя об этом спрашивать, но как это ты смогла так резко развестись? У меня в голове это не укладывается.
– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю. Когда я поняла это, у меня не было колебаний: я порвала с мужем немедленно! Женщины вообще сильнее вас, мужчин, и так позорно вести себя, как ты – и нашим, и вашим – не могут. Противно это!
Давид, сопя, молчал. У него, действительно не хватало решимости, как ни старался он пересилить себя. Он продолжал комплексовать, клял себя, переживал, но сделать решительный шаг боялся. А как же Лида? Все же почти двадцать лет вместе, как ее оставить? А как Мишка? Парень еще не встал на ноги. А как Света? Вдруг любовь ее пройдет, я же себя знаю – не подарок. А как же я?
И так по кругу, снова да ладом, прокручивая эту затертую пленку, он плелся на работу. Но там оживал, наполнялся энергией, и никто, ни близкие друзья, ни сотрудники не представляли, что плохо человеку, мучается он со своей домашней неразберихой!
А дело шло в гору. Значимость отдела в институте росла, и с ней рос авторитет и отдела, и его руководителя. Через год отдел на равных влился в институтскую жизнь и его сотрудники стали, что называется, кадровыми работниками.
Сам Давид стал членом научно-технического совета НииКЭ и вошел в многообразную жизнь большого институтского коллектива, как один из признанных специалистов. У него появились друзья и среди коллег – начальников отделов. Один из них, Рашрагович, был одним из корифеев не только института, но и отрасли. Они сблизились еще и потому, что у Давида Михайловича и Абрама Хаимовича была одна общая проблема, а именно пятый пункт в паспорте.
– Слышь, Абрам, я тебе не рассказывал, как полгода назад меня доставали за сионистскую деятельность?
– Нет, а ну-ка, это интересно, расскажи. А то у нас, за год до твоего прихода, Файбушевского, начальника сектора, посадили на два года за эту самую деятельность...
– Нихера себе! Вот это номер, а я и не знал, что мне угрожало, да Чебаков спас, видимо. А дело было так.
Вызывает меня директор к себе и говорит:
– Напиши, – говорит, – Давид Михайлович, список людей, которых ты перетягиваешь к нам с авиационного завода. А я тогда как раз только сам перешел и формировал отдел, стаскивая сюда самых толковых ребят, которых узнал за двадцать лет работы.
– А что случилось?- спрашиваю.
– Да так, ничего особенного, обычное дело. Райком партии Дзержинского района обратился к нашему райкому с запросом, в котором сказано, что ты кадрово оголяешь военный завод, переманивая лучших специалистов деньгами. Так что давай мне список с графами: ФИО, год рождения, должность, партийность, адрес и... – тут он покашлял, – и национальность. Но ребята как, сильные? – спрашивает.
– Высший класс, – говорю. – Ладно, список я дам, я понял, в чем загвоздка: в последнем пункте, но вы не волнуйтесь, там из неблагонадежных, кроме меня, лишь один – Пудольский. А что делать пока что, притормозить их переход?
– Ни в коем разе, – говорит и смеется, – наоборот, ускорить, раз ребята крепкие, мне такие нужны!
И все! Больше я об этом не слышал.
– Да, Чебаков молодец, он на всех болт положил, никого не боится, но, похоже, на этом и сгорит, времена-то вон какие интересные! Я вот сейчас вернулся из Москвы, был в министерстве; решил как-то зайти в «Октябрь», кино посмотреть, развеяться. Только собрался, а мне товарищ один из технического управления, с которым вместе булочки в буфете жевали, говорит: – Ни-ни, не вздумай, – говорит, – изловят, документы глянут, увидят, что командированный, и привет! Сообщат на работу, как ты в рабочее время по кинотеатрам шляешься, да еще затребуют карательные меры к тебе принять! Вот такие нынче времена пошли, Андропов не шутит! КГБ не дремлет, так что ты осторожнее на поворотах, рули потише! К слову, у нас тут новый начальник первого отдела появился со смешной фамилией Мокротканин, из купечества, поди, так что и с ним ты полегче, если что. Ну ладно, бог с ними со всеми! Ты в Тбилиси-то едешь?
– Не понял.
– Товарищ Шапиро, ты за периодикой не следишь разве, куда твой Чанов смотрит? Через неделю в Тбилиси открывается международная выставка « Экспотехнология», там моя тематика и твоя, как же это так?
– Ничего себе! А я в Тбилиси еще не был! Кровь с носу, надо съездить! У тебя проспект или какие другие материалы по выставке есть? Посмотреть дашь?
– Хорошо, приглашение я тебе мигом организую, надо только подсуетиться с гостиницей, вечный швах, сам знаешь! У меня там, правда, есть знакомый замдиректора одного из институтов, но ты тоже подстрахуй!
– Да, это точно, вечно мы, как ханыги какие-нибудь, ищем, где там переночевать. Лучше ехать на восток, а не на запад. Я вот недавно прилетел из Абакана...
– Это что ты потерял в такой дыре?
– Ну, это как сказать! Во-первых, никаких проблем с ночевкой: номер в старом таком купеческом доме, оборудованном под гостиницу, а во-вторых, по ленинским местам...
– Да ну?
– Точно. Ты знаешь, какой там Ленин в статуях? Приземистый, ноги кривые и совершенно узкие глаза! Местный колорит, пальчики оближешь! Там же все такие! Спрашиваю у одного в Минусинске: это чего же глаза такие узенькие у вождя? А он говорит: – А ты на мои глянь! Глянул – точно, такие же, то есть, чтобы не выделялся вождь из местной фауны!
Правда, места красивые – Саяны. Но интересно, что под Минусинском есть теплая климатическая зона, где в течение короткого лета выращивают огромные помидоры и сочнейшие прекрасные арбузы, потом везут их в Магадан и Норильск, продают их втридорога и потому, как я узнал из конфиденциальных источников, чуть не половина Минусинска – миллионеры. Во как! А ты говоришь – дыра. Золотая дыра!
– А ты чего там делал?
– В Абакан я приехал познакомиться с японским автоматическим транспортным комплексом, прообразом моих систем и еще раз убедился в правильности наших идей и выбранного пути. Но что там было интересного – так это сам завод и его руководитель! Оказывается, там строится комплекс из семи заводов в рамках нашего же главка, а во главе стоит некто Кропачев Володя – генеральный директор этого самого комплекса. Так вот этот Володя, будучи в свое время первым секретарем комитета комсомола авиа завода, где я работал в поте лица, предлагал мне должность третьего секретаря комитета при условии вступления в партию. Я ведь был шибко активным комсомольцем!
– Ну?
– А что ну? Вспомнили мы с ним, как я выпросил у него три дня для раздумий и, подумав крепко, отказался. Я мотивировал отказ тем, что хочу продвигаться по технической части, а не по партийной.
– А что он сейчас сказал?
– Он и сказал, что он, мол, сидит вон в каком высоком кресле, а я, мол, только-только начальник отдела. Спросил, не жалел ли я, что беспартийный?
– А ты?
– А я отшутился, что, мол, кесарю – кесарево. А на самом деле, нисколько не жалею! На душе спокойнее и грязи поменьше. А ты – член?
– Я не член, я – квадратный трехчлен, который и представить трудно! Я – беспартийный строитель светлого будущего, которого у нас с тобой нет! Можешь увидеть это, заглянув в паспорт. Ну, побежали по делам, но ты не забудь про Тбилиси!
(продолжение следует)