предыдущее здесь:
https://artur-s.livejournal.com/6496045.html
– Были.
Вот вспомнил двух навскидку.
Два ленинских стипендиата. Но каждый со своими приветами.
Юра Постоенко – это первый из первейших. Он поражал всех. Кстати, воспитывала его тётка. Тётя Валя. Где были его родители – понятия не имею. Ещё на втором курсе, когда мы с ним организовывали поход на Алтай, к Телецкому озеру, я обратил внимание на его энциклопедичность. Матерь божия, откуда у него тогда были такие знания обо всём? Точные расчёты без прибегания к справочникам – всё в голове. Объяснить, что и как, затрудняюсь.
Кстати, начиная с четвёртого курса, он уже преподавал в нашем же вузе, можешь себе представить? Какую-то профилирующую дисциплину. Не помню точно, какую, но факт – вёл семинары и принимал курсовые.
Так вот, как это часто бывает, женился он на такой серой мышке, что пройдёшь – не заметишь!
Сам-то был красавцем и умницей, а вот по женской части не везло. Родили они дочку, а вскоре разошлись. После окончания вуза мы с ним не виделись, но ребята из наших туристов, с которыми мы ходили на Алтай, а потом на хребет Хамар-Дабан у Байкала, рассказали мне о нём.
Женился он по-новой, девка была покрасивше первой жены.
Боевая и толковая. А Юра к тому времени стал попивать. И вот на одной вечеринке, танцуя какой-то рок, он, поддавши крепко, перевернул жену вверх ногами, да и не смог удержать! Выпала она из его рук, да и сломала шею. Что там дальше было – врать не буду, но вскоре после этого он уехал в Севастополь, где стал крупным разработчиком корабельной техники по радиотехнической части. Детали не знаю, но вроде бы, не стал делать диссертацию, ни ту, ни другую. Это про Юру.
Чем кончилось дело с шейнополоматой женой я тоже не в курсах.
Жаль, что жизнь вот так разводит нас с интересными людьми. Напрочь. Насовсем. С удовольствием бы пообщался с Юрой.
Правда, с ног на голову жён не переворачивал.
Если Юра был красавчиком, то Женя был натуральный Квазимодо.
Стрижен под бокс, вся физия в крупных прыщах, угрях и каких-то нарывах. Гормоны, видать, буйствовали зверски. Но башка сильна, ничего не скажешь! Начиная с третьего курса, мы его не видели ни на лекциях, ни на практических, только в сессию он мелькал на экзаменах. Оказывается, парень договорился с деканатом и сдавал всё экстерном! Детали стёрлись из памяти, но факт. Запал он на авиационные двигатели, бредил этим делом, лектор его на руках носил, потом взял в аспиранты и вывел его в профессора. Был у нас такой лектор, он работал в Академгородке и попутно преподавал у нас в вузе, подбирая кадры.
Так вот, это самый Женя, несмотря на разрисованную угрями рожу, был далеко не дурак по женской части! Нашёл среди наших же девочек с факультета одну, тоже с прыщами, да и женился на ней. По случаю, она оказалась дочкой очень важного бугра то ли из обкома, то ли из горкома, и зажили молодые очень счастливо. Народ говорит, что вскоре и угри с прыщами с их лиц слетели. Видать, гормоны пошли куда надо, по назначению.
Вот такие пацаны были в нашей среде. Были люди в наше время! Не то, что нынешние!
Племя!
Богатыри.
Не мы…
– Да ладно тебе, не прибедняйся. Расскажи ещё. Излагаешь достойно!
– Вот ещё вспомнил. Рассказываю.
Я не утомил тебя ещё рассказами об умнейших ребятах, о стипендиатах, докторах наук? Думаю, что это скучно. Ведь, в основном, студенты – это лоботрясы, сачки, трепачи и потаскуны. Верно?
– Не могу не согласиться. Так и есть. И было. И будет. Во веки веков. Аминь.
– Вот. Есть консенсус. Продолжу мысль. Вот тебе парочка долбо… , нет, это я зря. Эти парни закончили вуз, работают, вероятно, и посейчас где-нибудь по авиационной части. Но тогда…
Во-первых, оба ну просто красавцы внешне.
Витя Лебёдкин высок, под метр девяносто, крупен сложением, коротко стрижен и басовит. Бас его сбивал девочек с ног. Они млели.
Чем он и пользовался. Одевался Витя всегда с иголочки, наверно, родичи подкидывали. Но это было красиво! А на студенческие вечера он прибывал в бабочке. И это шокировало. Девочек, естественно. Большого ума у него не наблюдалось, особенно в чисто теоретических дисциплинах типа математики или, скажем, аэродинамики, но это был твердый троечночетвёрочник, если можно так сказать.
И был у него приятель, тоже наш студент, по имени Ким, а по фамилии Буев. Он всем хвастался, что имя ему дали в честь коммунистического Интернационала, чем он очень гордился. То есть, ты уже по одному этому можешь судить, что парнишка был далеко не Сократ. Но он тоже был высок, строен, блондинист и басовит. Хотя и молчун. Особенно он молчал про свою фамилию. Берёг честь.
И вот эти ребятки лихо выступали, особенно, по женской части. К примеру, они бились об заклад, за какое минимальное время каждый может уложить данную конкретную девицу, причём с вариациями, как – то: применив только лишь одну бутылку красного или вообще без бутылки, или же кто быстрее сможет уговорить такую-то и склонить оную к оралу, к аналу, к групповухе и прочим милым шалостям?
Короче, это были выдающиеся альфа-самцы, как бы их сейчас назвали по-модному, а тогда мы их называли просто: ёбари першего класса. К ним обращались за советами и пожеланиями, и эти оба, задирая носы, басами доброжелательно цедили свои рекомендации.
Но однажды случился казус.
Оба сперматозавра запали на одну и ту же девочку-медичку из близлежащего вуза.
Девочка оказалась ай-да-ну.
Она назначала обоим свидания, причём на каждом из них по отдельности поливала грязью соперника. Парни знали о том, что они соперники, а потому старались очернить её в глазах другого! Чуешь, какая коллизия? Шекспир дал бы маху в описании такой драмы. В общем, получилась довольно грязная история, в которой оба олуха оказались вымазанными по самую маковку, а девка, не будь дурой, через годик охмурила одного тихоню из нашего же вуза, выскочила за него замуж по залёту и родила двойню, от которой без ума были оба, и мама и папа.
А Витя с Кимом, разругавшись в конце концов насмерть, оба по распределению оказались в подмосковном Лыткарино, со временем позабыли обиды и оба живут своими семьями, и даже ходят друг другу в гости, превратившись в слегка облезлых и затрапезных трудяг на самолётном фронте.
Финита ля комедия. Жизнь всех нас расставляет по местам и по ранжиру.
А ранжиры были разными. Но самым-самым крутым из нашей братии был ныне усопший Платоша.
Эх, хороший мужик был, да не туда подался по карьерной части, видать! Девочек вместе огуливали, пили вместе всякие ркацители, с лекций сбегали и вместе же с ним стали продвигаться по комсомольской части. Сначала он, а потом и я. Он быстро дошёл до секретаря комитета комсомола на заводе, потом меня вовлёк в это дело, продвинул в председатели производственной комиссии комитета, но потом пути наши разошлись. Я сообразил, что по пятому пункту меня обязательно притормозят на взлёте и посадят каким-нибудь мелким партийным клерком, а потому свернул с этого пути и стал двигать инженерию. А он продолжил взлёт по этой самой части.
Сначала его пригласили работать в райком партии, потом сразу в обком, а потом его перевели в Москву, где он работал в ЦК сначала инструктором, а потом куда-то выше, я не очень разбирался в тамошней иерархии, но знаю, что он командовал из этого самого ЦК всей комсомолией стран Прибалтики. Во как! Пробился в люди, ёжкин кот!
Но больше всего мне нравилось в нём, что наших студенческих привычек бегать по бабам он не оставил и на высоких постах! Помню, однажды был у друзей в столице. Разговорились, то да сё. И всплыло в разговоре его имя. Я мимоходом что-то о нём ляпнул. Хозяйка дома странно посмотрела на меня и прыснула в кулачок. Что такое?
Оказывается, есть у неё подруга, незамужняя красотка, а вернее, разведёнка, к которой Платоша наведывается. И как наведывается! Красиво. Оставляет машину с шофёром за две улицы, потом по подворотням, по задам домов, надев тёмные очки и путая следы, заруливает к красотке уже не по партийным делишкам! Толковый был парень. Грамотный.
Но не помогло.
Помер от инфаркта, толкая пламенную речь на стройке века. На БАМе. Кто сейчас помнит, что такое БАМ? А никто. Где-то что-то около Китая. И всё. А люди мёрли там. Строя эту магистраль. Или толкая речи в её честь. В честь чего помер этот хороший мужик? Хрен его знает. Ни за понюшку табака, как говорится.
И ещё одного припомнил сейчас.
Этот болел кретинизмом.
Да, да. Есть такая болячка, которая не всегда делает человека кретином в нашем понимании, а действует на кости тела, замедляя их рост, короче, это вид эндокринного заболевания, связанного с врожденной гипофункцией щитовидной железы. Он выглядел, как карлик, с короткими ногами и руками, но совершенно нормальной, и даже симпатичной головой. А самое главное, головой умной! И не просто умной, а я бы сказал, гениальной. Забыл сказать, что к тому же он ещё и заикался. Пока дождёшься от него фразу, сдохнуть можно от нетерпения!
А теперь сам посуди.
Пока мы бегали за девочками и пили что попало, он уже на первом курсе стал долбать стенографию! Мы, конечно, над ним издевались, нахрена, мол, писать этими крючками, если можно на лекции вообще не ходить, а потом в сессию не поспать и зазубрить, он в ответ просто ухмылялся. Зато потом на экзамене, дико з-з-заи-ик-ик-каясь, он просил у лектора не допрашивать его вслух, а написать ответы на листочках. Лекторы были человечные, разрешали.
Тогда Олег, так его звали, вытаскивал шпоры, написанные стенографическими крючками, переписывал с них нормальным текстом и отдавал экзаменатору! Если же тот засечёт его со шпорами – не страшно: какие-то закорючки лежат, хрен с ними! Не все преподаватели знали стенографию в те времена…
Короче, Олег сдавал все предметы с высшими баллами, проработал по распределению на заводе, поступил в аспирантуру, потом защитился через три года в возрасте двадцати семи лет, стал преподавать сначала в учебном вузе, потом перешёл в НИИ, забил темку, лет через десять сделал докторат, и преподаёт сейчас в одном из институтов, став заведующим кафедрой и профессором! Так вот. Вот тебе и заика! Вот тебе и кретинизм!
А самое интересное, что нашёл он себе нормальную бабу, женился, родил пацана и благоденствует, говорят, по сей день, плюя на всё вокруг и слегка, всё-таки, заикаясь, если занервничает. Но я детали не знаю, не видел его с прошлого века.
Так что, как иначе назвать мужичка, как не гением? Преодолел, превозмог, победил! Главное, к хорошим мозгам надобно характерец иметь! А сколько народу, здорового, без болячек, гибнет от глупости и отсутствия характера!
Давай-ка вздрогнем за бойцовский характер человека!
Который нам с тобой присущ на сто процентов! Верно? Ну, поехали! Чтоб была не последняя! Будь здоров!
– А теперь скажи-ка мне, тебе морду били когда-нибудь? И за что?
– Дважды дело было, да. Не повершь, Дока, но за всю жизнь всего-то два раза! Да и то…
Один раз получил я в фейс, а в другой раз чуть не получил.
За что? Как бы это сказать поточнее…
За филологическую неграмотность – это первый раз, а второй раз за несдержанность.
– Интересно. Ну-ка, расскажи!
– Первый раз дело было в шестом классе. Я был мал, курчав и отличник. Последнее сильно напрягало некоторых моих соучеников, которые учились плохо, матерились, плевали на дальность и курили втихую в школьном сортире "Приму".
Они никак не могли понять, зачем получать по всем предметам пятёрки и притом не хулиганить, не драться и не играть в зоску и чику.
Знаешь, что такое зоска?
Это такая штука из куска шерсти, который приклеивался к плоскому свинцовому кусочку. Зоску подбрасывали согнутой ногой на спор – кто дольше её не уронит на пол. Игра шла зачастую на денежку. Или ещё на что-нибудь, например, на завтрак, который давали в школу родители, или ещё на какой-нибудь интерес.
А чика – это бросание монеты на точность, причём вначале бросалась другая монета, а потом надо было следующими точно её накрыть броском. Тут тоже бились на интерес.
Так вот, я не играл в эти игры, и это раздражало пацанов. Они считали это проявлением пренебрежения, превосходства и насмешки, вплоть до издевательства над их лучшими чувствами!
О времена, о нравы, как сказал бы поэт, но в те времена я ещё не писал стихов.
Я просто был отличником, то есть, парией. И всё это вдобавок к моей кудрявой внешности и непривычным русскому слуху фамилии и имени.
И вот однажды один хороший парень из нашего класса по фамилии Суслов сказал плохие слова про евреев. Подумаешь, невидаль! – скажешь ты и будешь неправ.
Это было впервые, когда при мне так сказали. С лёгким реверансом в мою сторону.
Я сказал ему: сволочь!
А надобно уточнить, что этот самый Суслов был второгодником или даже третьегодником, и был он плечист и высок, на пару голов выше меня.
И вот он подходит ко мне и со всего размаху лепит мне по щеке пощёчину! Это было неприятно и больно, а потому я автоматически схватился за щёку, и автоматически же снова сказал: сволочь! То есть, дублировал свою предыдущую реплику. И снова он врезал мне как следует!
А теперь скажи. Вот пацан, то есть, я в возрасте денадцати-тринадцати лет, что должен сделать в ответ? Логично предположить, что такой пацан должен либо горько заплакать, либо кинуться на обидчика, либо побежать жаловаться! Всего лишь три варианта. Казалось бы.
Но нет! Я выбрал четвёртый вариант.
Я задумался! А что же это за слово такое "сволочь", что на него такая неадекватная реакция?
И я, толкнув в бок этого самого Суслова, побежал. Куда побежал, как думаешь?
В библиотеку имени Карла Маркса, что была недалеко от школы. Поясню: дело было на большой перемене, и можно было успеть смотаться по-быстрому и выяснить суть такого простого и незамысловатого, казалось бы, слова!
Я попросил какой-то, не помню сейчас какой, словарь и быстренько разобрался в лингвистически-филологических корнях сволочей!
Оказывается, в старые времена на Руси всякую ненужность, всякую дрянь тащили в помойку. Это называлось сволОчь, с ударением на вторую букву о, в кучу. Значит, всякая дрянь, всякое ненужное, всякое пакостное было в той самой куче, в которую надо было её сволОчь! И все дела. Так глагол, со временем, превратился в обидное существительное, за которое я и схлопотал по физиогномии в далёком, к сожалению, детстве!
Но, как видишь, запомнил надолго. За что и благодарен тому самому Суслову, который только тем и запомнился! Потом, через много лет, я увидел его в городе в форме лётчика граджанской авиации, почти коллега, чёрт возьми, но мы прошли мимо друг друга, не поздоровавшись. Детские обиды живучи! Обоюдные обиды. Он за слово, я за дело. На том и разошлись. Вот такая филология получилась…
– Хм. Я тебе расскажу, как я тоже получил вроде бы ни за что, ничего, что я тебя прерываю?
– Валяй.
– Помнишь, я тебе рассказывал про Вову, Тому и Женьку, ну, про Тому, которая сначала жила с Вовой, а когда он утонул в ледяном озере на Алтае, стала жить с Женькой?
Так вот.
Когда я узнал, что она выбрала именно Женьку, я чуть не поперхнулся, благо дело было в ресторанчике, куда нас с ней случайно занесло на минутку перед тем, как пойти ко мне… э-э-э… вспомнить прошлое…. Тут она мне и сказала, что живёт с этим кадром.
А у меня недипломатично и вырвалось:
– Как ты, такая умница-разумница можешь не только жить с ним, но даже и сидеть рядом, от него же за версту ещё в студенчестве пахло… как выразился один чеховский герой про другого чеховского же героя: Милейший, отойдите, от вас пачулями воняет! Я не знаю, что такое пачули, но по-моему, это что-то вроде говна.
И вот Тома, не будь дурой, передаёт Женьке эти мои замечания!
Тот, будучи дураком, бежит тотчас ко мне, ловит меня в коридоре моего отдела, жмёт к стене и начинает яростно толкать меня плечом в живот! Дело в том, что он маленький и коренастый, а я наоборот, как видишь. Я ни черта не понимаю, отталкиваю его от себя и бормочу: Ты чо, Женька, с ума выпал?
Он молчит, сопит и толкается. Так и потолкались мы малость, да и разошлись. Он мне ничего тогда не сказал, а я ни черта тогда не понял, пока та же Томка через определённый промежуток времени, размякнув на моём плече, не созналась! Ну, поржали мы. Тем дело и кончилось. Это я к тому, что фактически ни за что я чуть не схлопотал по фейсу. Отделался толчками в брюхо. Но себя корю: какого хрена надо было мне влезать промежду любящими сердцами, х-х-ех?
– Ну, ясно, за длинный язык всегда можно схлопотать по сопатке. А я, с твоего позволения, продолжу про несдержанность.
Это было после первого курса. В колхозе.
Помню хату, грязнущий дощатый пол, по которому мы размазывали уличную грязищу, потому что тряпок не было на входе, и полати.
Ты знаешь, что такое полати? Это такие антресоли, где мы и спали вследствие отсутствия не то, что кроватей, а даже похожего на них. Я думаю, что нас, студентов, размещали в каких-то нечеловеческих стайках, из которых незадолго до этого выгнали то ли коров, то ли свиней, то ли курей, потому что вонь была жуткая, условий никаких, а нам, студентам, всё это было в романтику и прочую хренотень по молодости лет!
И вот лежу я на этих полатях, а там было как раз три места: для меня, для Феди и для Мастера. Почему мы прозвали его Мастером – не упомню сейчас, но помню, что это был тихий, смирный парнишка, от которого за пару семестров я не слышал практически ни одного слова! Молчун. Но не немой.
Так вот, лежу я наверху, Мастер рядом сопит, а Федя внизу тусуется и чего-то бормочет, орёт, лается, как сапожник, и прочее.
И вот я у него чего-то попросил. То ли попить, то ли подать кружку, то ли ещё что-то. Только потом я понял, что он был, оказывается, крепко поддат на тот момент!
Слово за слово, никакую кружку он, конечно, мне не подал, а стал переть буром, лаяться и обобщать.
Обобщал он сначала мою кудрявую причёску, потом перешёл к носу, потом вспомнил о распятом Христе, потом фактически обвинил меня лично в убиении упомянутого. Я же вторично попросил подать кружку, напирая на то, что неохота слезать с полатей!
Федю это окончательно взбесило, и он стал размахивать руками-ногами, орать благим и неблагим матом и, наконец, зажужжал вот так: – Жжж…ж-ж-ж…, боясь произнести оскорбление, за которое, как он понимал даже будучи пьяненьким, он может получить как следует, учитывая мои физические данные!
А в те далёкие времена я уже настолько был не в силах воспринимать оскорбления, наслушавшись тогдашнего моего окружения, что кровь мгновенно бросалась мне в голову, и я терял самообладание!
Фёдор же, будучи от рождения не совсем умным, в горячке подскочил к полатям, подставив свою разгорячённую им же самим вкупе с сивухой или брагой – чего он там схряпал, я не знаю – мордой, как раз под удар моей правой! Ногой, естественно.
Потом, когда мы с Мастером собирали его на грязнущем полу, он просто мычал сквозь кровавую юшку, что обязательно со мной разберётся! Потом, естественно, потому что сейчас ему недосуг, но потом обязательно!
Так что, вместо того, чтобы я получил по морде хотя бы фигурально, я сделал ножное алаверды от души!
Проспавшись, Федёк забыл о причине здорового фингала на стыке глаза и носа, долго тёр свой дурной лоб, чесал затылок и вообще произвёл впечатление с-луны-выпавшего-на минутку.
Я его простил.
Как, впрочем, не всех юдофобов на пространстве совка, которых оказалось, как показали дальнейшие события на том пространстве, было бесчисленное количество, и всех ногами не перебьёшь!
А Федун, как, к сожалению, и Мастер, вылетел уже на втором курсе за хроническую неуспеваемость! Туда ему и дорога. Жаль только Мастера.
Хороший пацан был. Хотя и молчун. Не в пример некоторым!
Вот, собственно, и всё. Больше меня не били и даже не пытались. Извини, если ты ожидал чего-то большего.
А теперь, может быть, ты чего-нибудь расскажешь?
– Ладно. У меня новая тема засвербилась в мозгу. Давай вздрогнем, и я приступлю, помолясь.
Это будет тема, навеянная мне одной умной френдессой!