Девяностая дорога начинается на границе с Ливаном у Метулы и идёт на юг вдоль западного берега Кинерета до самого Эйлата, то приближаясь к иорданской границе, то удаляясь от неё.
Она пересекает своим бетонированным полотном всю Верхнюю и всю Нижнюю Галилею, огибает с востока Самарию, прижимаясь к границе и, удалившись от неспокойного Шхема, вклинивается в Иудею.
Здесь, приблизившись к Иерихону и разрезая его пополам, встречается на перекрестке Альмог с дорогой номер один, идущей от Иерусалима и, вновь свернув резкой дугой, уходит к побережью Мертвого моря.
Проехав с часок, мы остановились отдохнуть в интересном месте, именуемом "101-й километр".
Здесь я рассказал своим спутникам о методах борьбы с терроризмом, которыми пользовался покойный генерал Рехавам Зееви по прозвищу Ганди в Иудее и Самарии, в том числе и в этих местах в давние времена, когда в Газе наводил порядок Арик Шарон.
Ребята только поежились...
Хозяин – большой шутник. Для привлечения туристов держит всяких диковинных зверей. На этот раз в клетке рядом с основным комплексом метался тигр.
Лихо!
В Самарии, проехав через два блок-поста, Друг, поглядывая каждые две минуты в сторону Иерихона, сказал нам:
– Вы, ёханые идиоты, мать вашу в требуху, чтоб вам…, чтобы я с вами еще поехал по этой дороге, да без оружия, … безмозглые чурки…
Старик спокойно прервал его пустяковым вопросом:
– Ты чего кипятишься? Вся твоя прошлая жизнь была лишь увертюрой к этой поездке. Ты прислушайся к своим ощущениям. Слышишь барабанную дробь? Это твое очко играет!
Чуешь скрип и чавканье с бульканьем? Это сейчас из тебя пойдет интеллигентски-фекальная масса, избавившись от которой, ты снова станешь человеком. Так чего ты ссышь, товарищ? Успокой свои нервы. Видишь ли, мы с Докой ездим только по этой дороге. Ибо здесь ходили еще колена Израилевы. Так-то.
Я, как водитель, только мотнул головой в качестве чёткой печати к выступлению умного человека. А потом сказал:
– Посмотри, Друг, вооон туда. Видишь красивый домик?
Это домик покойного дяди Арафата. А вооон в той стороне, за деревцами, казино. Сколько тут денежек просажено израильтянами, страшное дело. Кстати, ты успокойся, и я тебе расскажу сказку про хай-тек, связанную непосредственно с казино. Не с этим. С другим.
– А можно, я вклинюсь, прежде, чем ты начнёшь, Дока?
– Нет проблем. А что, ты вспомнил что-то?
– Ну да. Пяток лет назад я был в круизе по Средиземному морю до Барселоны. По пути забегали мы в Ниццу и оттуда добрались на автобусе до Монте-Карло.
От Ниццы до княжества Монако двадцать с лишком километров Лазурного Берега с шикарными песочными пляжами и огромным количеством яхт. Обрывистые берега с виллами наверху регулярно сменяются пляжами и создают картинку, от которой дух захватывает.
Красотищща!
Само княжество Монако мизерное: всего-то два квадратных километра, но смачное! Монте-Карло – столица с дворцом князя, Казино и Океанариумом.
Но вначале потрясает самая дорогая в мире гостиница: красивое здание с выбитыми на фронтоне именами городов, откуда прибывают богатеи: Нью-Йорк, Лондон, Париж и т.д. Чашечка кофе стоит здесь тысячу долларов, так, по крайней мере, врут гиды.
Дворец, честно говоря, так себе.
Я бы, на месте князя Рене, отгрохал себе покруче.
Посмотрели мы развод караула с 11.55 до 12.00. Оловянные самодвижущиеся солдатики, ей-ей. Но движения скучны и однообразны, да и ребяток можно было бы подобрать покрупнее.
Короче, на месте князя я бы...
Но зато здание Казино – как дворец, шик – блеск!
Внутри, в застекленных витринах драгоценности Марии Каллас и её фотографии на сцене в этих серьгах, ожерельях и пр.
Но главное, что меня поразило – это сортир со сливным бачком и кучей кнопочек. Одну нажал – и охнул: стал вращаться пластиковый эллиптический пидсрачник, выдвинулся изнутри унитаза механизм, превращая его в биде, а мигающие лампочки на бачке говорили о множестве других заморочек.
Ну до чего славная сральня – нигде не видал до этого! Там и подогрев воздуха и обдув и прочее.
– Сейчас, Старик, этим не удивишь! И у нас, в Израиле это добро есть, не говоря уж о Японии, Штатах и прочих европах! Не отставай от жизни, а я пока что продолжаю! Не переводи всё на сральни, слушай про технику! Это поинтереснее!
– Давным-давно, – продолжил я, – году этак в 96-м пригласил меня шустрый Шауль, бывший моим начальником в одной из развалившихся фирм, начать новое дело. Сначала он не сказал, что за дело, но потом, получив мою подпись о неразглашении в течение ближайших трех лет, раскололся.
По заказу одного из казино с мировым именем нам надлежало разработать некую систему, суть которой заключалась в оказании помощи этому заведению в противодействии слишком удачливым игрокам.
Дело в том, что к тому времени были известны имена и другие личностные характеристики примерно десяти-двенадцати гениальных игроков с феноменальной памятью и безотказными методиками выигрыша в карточных играх.
Начать решено было с блэк-джека, или попросту «двадцать одно».
Перебор карт-недобор карт – вроде, нехитрая штука, а толковые ребята делали на этом миллионы!
Которые, соответственно, и теряли эти самые казино-казины!
А им не хотелось терять!
И они заказали нам за полтора миллиона долларов в течение двух-трех лет создать умную электронно-оптическую систему с навороченным программированием, чтобы, значит, оградить свои карманы от этих толковых ребят с феноменальной памятью! Но это была только одна из задач проекта, дальше расскажу о других задачках.
И мы взялись.
Коротко объясняю.
В башмак – такую коробку с наклоном – закладывается шесть колод карт.
Дилер вытаскивает по одной карте и раздает игрокам.
– Еще карту? – спрашивает он. – Давай, – отвечает ему игрок. – Еще? – опять спрашивает.
Недоберешь – проиграл, перебор – проиграл. Простая игра, а вон что получается! На кону-то сотни, а потом и тысячи долларов.
За одни сутки через один стол в заштатном казино Бухареста проходило тогда семьсот с лишним тысяч долларов!
Одни сутки. Один стол!!
Идея разработки заключалась в том, чтобы выводить на мониторы казино всю игру и, при достижении критической точки, эту игру прекращать!
Критическая точка – это количество оставшихся в башмаке карт, порядок расположения которых узнать, вычислить или разгадать по одному ему известной методике может один из этих самых десяти-двенадцати гениев, разъезжающих по игорным заведениям всего мира и снимающих миллионные суммы в качестве выигрыша!
Понял, Друг?
Старик тоже внимательно слушал, навострив уши и порываясь то ли переспросить, то ли протестовать.
Я не реагировал, вёл машину и разматывал нить воспоминаний.
Мы ехали по лунному ландшафту.
Лишь бетонная лента дороги напоминала о присутствии людей в этом фантастическом царстве, где слева ртутной поверхностью странно поблескивало Мертвое море – самый низкий на Земле водоём солёной воды, плотность которой позволяет лежать, не двигаясь, даже такому кулю с дерьмом, как не умеющий плавать Старик.
Это я любя говорю.
Старик – прекрасный человек, но – топор. Тонет. А здесь – нет!
Справа от нас мёртво стояли сожжённые вековечно – палящим солнцем безжизненные желтовато-серые Иудейские горы, меняющие свой цвет в зависимости от положения солнца: от пепельно - серого до розовато - фиолетового, с массой оттенков необычных и загадочных цветов.
– Так вот, – продолжил я, – в результате мы разработали опто-электронную систему, позволяющую отслеживать проходящие через башмак карты и передавать информацию на монитор.
Кроме этого, я установил скрытно в нескольких местах, в том числе и на игровом столе, видеокамеры, позволяющие вести наблюдение за лицами игроков даже на подходе к зданию казино, с тем, чтобы выявлять этих гениев уже на подходе!
Осталось разработать программное обеспечение системы – и всё!
А пока что я взял с собой сильного электронщика, и мы отправились на наш полигон - в казино города Бухареста, что в Румынии.
В пятницу сели на самолёт и полетели.
Все салоны самолета были забиты израильтянами. И почти всех их мы встретили в этом казино. Оказывается, полёт на пару дней для игры – дело обычное в наших палестинах.
Здание казино – это бывший дворец какого-то богатея.
Ну а теперь – это дворец в квадрате, чуть ли не монте-карловский, правда, чуть поменьше.
Шикарная широченная лестница, вся в позолоте, ведет на второй этаж.
Там тебя фотографируют – получаешь карточку – ты уже в картотеке этой конторы.
Поскольку мы были почетными гостями хозяина – мы ведь приехали работать на его фирму! – накормили нас доотвала, причем нас двоих обслуживали четыре официанта в восемь рук!
Японцы, европейцы и израильтяне культурно развлекались у столов, просаживая безумные бабки.
В течение двух минут японец на моих глазах просадил в блэк-джек триста долларов, слегка поморщился и двинул к рулеточному столу.
Короче, бабки крутятся там немерянные!
Хозяин рассказал нам много интересного о клиентах, о том, к примеру, как они стреляются здесь и другие интересные штучки.
Так вот, к чему это я всё?
В иерихонском казино скоро будет все то же самое.
Как только – так сразу…
Вот наладим мир с арабами – и начнем просаживать, Друг!
А ты беспокоишься. Зря ты это.
– А система-то твоя работает?
– Нет. Программист завалил дело. Зря полтора миллиона вбухали.
– Ну, ну. Вы, разработчики тоже, я смотрю, не хуже этих игроков будете!
– А как же. На том стоим, – скучно ответил я. – Едем дальше! Вон уже видно Мёртвое море. Смотри, как ртутно блестит на солнце его солёная водица…
А мёртвые горы строго молчали, провожая нас пустыми глазницами пещер.