Впервые я увидел его на пятом курсе. Он преподавал нам новую дисциплину – Вертолеты.
В аудиторию вошел высокий, под два метра, мужик с простым, как говорится, рубленым топором, русским лицом, строевой выправкой и басовитым голосом. При моложавом лице с умными глазами у него была совершенно седая голова.
Бывший летчик-испытатель. На то время Сбоев испытал все марки советских вертолетов. При последнем испытании в условиях Горного Алтая машина потерпела аварию, упала в ущелье, он чудом остался жив, лишь переломав половину костей. Когда его нашли под обломками, друзья отпрянули – парень стал совершенно седым!
После аварии он оставил службу и пошел преподавать. Прост, как правда. Приятен. Интеллигентен. Не дурак.
Москвичка с сибирскими корнями. Которая понаехала тут лет тридцать тому назад. Муж, капитан КГБ, помер. Куда-то не туда полез. А года были уже смутные, девяностые. Практически, разбойные. Тогда отстреливали направо-налево. Только так. И его, сердешного, отстрелили.
Тамариванна погоревала-погоревала месяца три, да и вышла замуж за зав. кафедрой марксизма-ленинизма в одном из столичных университетов. Человек оказался ну просто прекрасный. Отличный человек. От всех других. И у него в центре Москвы как раз была хорошая квартира. Отличная просто квартира. А она, ещё по приезде из Сибири, давно уже, жила в крохотной двойняшке в Бирюлёво.
Впервые я попал в Париж лет двадцать тому назад. Фирма послала меня для решения некоторых технических проблем, возникших у потребителей наших приборов. Неприятности начались сразу.
Дело было весной, и над Парижем стоял, висел и лежал густой туман со смогом. В аэропорту им. Шарля де Голля меня встретил наш представитель и мы влились в поток автомобилей, идущих в город. Шли на небольшой скорости, километров семьдесят-восемьдесят. Вдруг впереди идущая машина встала! Мы врезались в нее.
Оказывается в этом грёбаном тумане кто-то не туда въехал, и машины стали врубаться друг в друга, произошла так называемая цепочная авария, в которой пострадали более ста шестидесяти автомобилей. Мой коллега, сидевший рядом с водителем, загремел в больницу с незначительными травмами, я отделался легким испугом. Здравствуй, Париж!
Дела на объекте шли ходко, и Дан, этот самый представитель фирмы, отпущенный из больницы через три дня, вызвался показать мне город моей юношеской мечты.
- Дока, ведь ты чуть не умер, - сказала мне дежурная врач, молодая, симпатичная и очень знакомая с виду,- правда сейчас, через месяц с лишним, кризис миновал, но это очень опасно – то, что с тобой произошло! Старайся не допускать этого больше. Кстати, что это за нервные перегрузки? Откуда, отчего это у тебя?
- Доктор, как Вас зовут? - Зови меня Ольга. - Вы не обидитесь, если я Вас спрошу о чем-то личном... как бы это помягче..? - Спрашивай, спрашивай, не смущайся.
- Где-то на втором курсе университета мы дружили с девочками из медицинского института. Это считалось престижным – парни из универа и девочки из меда! На одной вечеринке я познакомился с девушкой, маленькой, симпатичной и черноглазой.
После изрядного выпивона мы с ней целовались в ванной комнате. Потом я повалил её в ванну, где была куча белья. Оказалось, что белье замочено в воде, и моя подружка ушла под воду с этим чертовым бельем! Доктор, это были Вы?
- А ты что же, только что узнал меня? Мы были одни в комнате, но на хохот стали заглядывать из соседних палат…
-Ты можешь рассказать мне, как довел себя до такого состояния? - Оленька, поверь, это длинно, скучно, глупо и неинтересно. Лучше подскажи, как мне выпутаться из этой болячки? Это надолго?
– Ну да. С этого всё и пошло. – Вот, вот. У всех с этого всё и идёт. Но ты-то как же так влип? Ты же у нас за умного считаешься. – В этом деле ум не важен. Там другой орган соображает. – В точку. Он многим насоображал. Да-а-а, брат. Многие так встречались, встречались, да и навстречались! На всю жизнь. На свою голову. И на свою пятую точку. Эх, житуха. Давай дёрнем по одной! Расскажи про это. Ты же недавно развёлся, да? Развстречался, как говорится...
– Подвинь ко мне вон ту тарелочку. Ну, будь здоров! Щас расскажу. Собственно, началось это давно, когда я был дурак-дураком. То есть, только что институт закончил. Распределили меня на завод. Инженером-технологом. А в соседней комнате сидел отдел технического контроля. И вот в этом отделе смотрю, сидит симпатичная девушка.
Волос чёрный, глаз голубой, попа, как орех, так и просится на грех, и ножки! Ножки, Дока, – это закат на Чёрном море! Какие ножки! Кегли, а не ножки! Аккуратные, игрушечные, облизать хочется…Да. Ножки, ножки…
Выяснил я вскорости, что она разведёнка, двадцать два годика, кавалеров нету. Мне-то тоже двадцать два было. Вроде, в масть легло. Хотя надо было, конечно, искать помоложе. Без её опыта. Но это я потом уже сообразил. Когда поздно уже было…Ччёррт. Давай, наливай!
Фирма послала меня для решения некоторых технических проблем, возникших у потребителей наших приборов.
Неприятности начались сразу.
Дело было весной, и над Парижем стоял, висел и лежал густой туман со смогом.
В аэропорту им. Шарля де Голля меня встретил наш представитель и мы влились в поток автомобилей, идущих в город.
Шли на небольшой скорости, километров 70-80.
Вдруг впереди идущая машина встала! Мы врезались в неё. Оказывается в этом грёбаном тумане кто-то не туда въехал, и машины стали врубаться друг в друга, произошла так называемая цепочная авария, в которой пострадали более ста шестидесяти автомобилей.
Мой коллега, сидевший рядом с водителем, загремел в больницу с незначительными травмами, я отделался легким испугом.
Впервые я увидел его на пятом курсе. Он преподавал нам новую дисциплину – Вертолеты.
В аудиторию вошел высокий, под два метра, мужик с простым, как говорится, рубленым топором, русским лицом, строевой выправкой и басовитым голосом. При моложавом лице с умными глазами у него была совершенно седая голова. Бывший летчик- испытатель.
На то время Сбоев испытал все марки советских вертолетов. При последнем испытании в условиях Горного Алтая машина потерпела аварию, упала в ущелье, он чудом остался жив, лишь переломав половину костей. Когда его нашли под обломками, друзья отпрянули – парень стал совершенно седым!
После аварии он оставил службу и пошел преподавать. Прост, как правда. Приятен. Интеллигентен.
Говорит мне знакомая: - Получила письмо из России от подруги. Та рассказывает жуткую историю. Есть у нас общая знакомая, страшная у неё судьба. Жила она со стариками-родителями в трехкомнатной квартире, потом старики умерли, оставили квартиру ей.
А сын её, живший у своей подружки, занялся бизнесом. И, чтобы вложить в новое дело кучу денег, попросил их у мамы. Она, дура, меняет свою трехкомнатную квартиру на однокомнатную, а разницу отдает ему. Он клянется-божится, что разбогатеет – отдаст!
Конечно, дело его накрылось медным тазом, и он снова приперся к маме с клятвами, что уж на этот-то раз... Эта дуреха продает однокомнатную, переехав к своей сестре. Дурачок снова прогорает и вот – финал: он живет у своей девки, а мамка, выгнанная через полгода своей сестрой, вышедшей замуж, летом живет на своей даче, а зимой – в чьем-то офисе, где моет полы и тем зарабатывает на жизнь. А ей уже под пятьдесят. Дочка замужем в другом городе, не помогает. Ужас.
- Она не замужем? - спрашиваю - Какой там замужем! Была замужем. Трижды. Потом спилась или наркоманкой стала – не знаю. А сама-то с отличием закончила аспирантуру ЛЭТИ – Ленинградского электротехнического...
- Упс! – выдохнул я, - уж не Верой ли ее кличут? - Да. А ты ее знаешь?
Не так давно феминистские организации выразили обеспокоенность тем, что все больше и больше девушек и женщин из числа коренных израильтянок или старожилок вовлекаются в занятие проституцией. По их данным, сегодня этим, с позволения сказать, ремеслом занимаются не меньше 15 тысяч граждан страны в возрасте от 18 до 40 лет (о детской и подростковой преступности разговор особый, и это особая статистика). Все это, утверждают феминистки, происходит при полном попустительстве правоохранительных органов.
В своей официальной реакции полиция и прокуратура заявляют, что они делают все, что в их силах. А вот в неофициальных беседах с автором этих заметок полицейские заметили, что рост числа проституток-израильтянок является прямым следствием грандиозной победы нашей полиции в борьбе с международной торговлей женщинами.
ВЫБЕРИ МЕНЯ!
Некоторое время назад мой знакомый, молодой, одинокий мужчина, живущий с родителями и, если честно, не обремененный высокими моральными принципами, решил воспользоваться услугами проститутки. Причем не какой-нибудь уличной — это было бы оскорбительно для его самолюбия, — а профессионалки экстра-класса.
Зайдя на один из многочисленных израильских сайтов, предлагающих услуги представительниц древнейшей профессии, он обнаружил, что качество услуг в этой отрасли за последние годы сильно повысилось. Во-первых, создатели сайта гарантировали, что представленные на нем фотографии девушек абсолютно подлинные и при заказе к клиенту явится именно та девушка, которую он выбрал. Во-вторых, сами девушки были поделены на три категории: "серебряные", стоимость услуг которых оценивалась от 250 до 400 шекелей за час, "золотые" — от 400 до 650 шекелей за час и "бриллиантовые", работающие по таксе от 700 до 1200 шекелей за час.
Решив не мелочиться, приятель выбрал "бриллиантовую" девушку стоимостью 900 шекелей в час, которая больше всего отвечала его вкусу невысокого восточного мужчины: длинноногая блондинка с прекрасной фигурой и ростом, как было заявлено, 187 сантиметров.
Конечно, в такую жару лучше всего торчать у моря. Шутка ли - тридцать семь в тени! Допустим, на пляже. Можно на пляже Дадо в Хайфе. Он сегодня многокилометровый, с массой уютных, и не очень, ресторанчиков, баров, со сценой и амфитеатром в двадцати шагах от моря, в общем, довольно приличный средиземноморский пляж, особенно если сравнить его с тем, который был здесь лет тринадцать-четырнадцать назад.
Можно провести время на пляже с феерическим названием Бат Галим, что значит в переводе с иврита, Дочь Волн. Правда, он поменьше, чем Дадо, и в его прибрежной части, отгороженной волнорезом с одной стороны и вдающимся в море берегом – с другой, гораздо больше мочи, испускаемой людским скопищем при купании. Но само это место интересно тем, что здесь с моря открывается вид на гористый кряж Кармель, ниспадающий под острым углом прямо в море, причем на этом наклонном отрезке горы вначале видна округлая башня верхней станции фуникулера; за ней проглядывают над густыми зарослями парка купола Бахайских Садов, а чуть правее, на отрогах горы видна базилика монастыря, увенчанная большим куполом. Под главным алтарем монастыря находится пещера Ильи-пророка. По преданию именно эта пещера служила пророку жилищем. Правда, давно, аж в девятом веке до новой эры!
Набережная в этом месте гораздо короче, чем в Дадо, но здесь она обрамлена со стороны берега жилыми постройками, среди которых есть и старинные экзотические арабские дома, ждущие ремонта многие десятилетия. Здесь же есть и летнее уличное кафе-мороженое, недалеко от которого на лавочке мы разместились с приятелем, ностальгирующим о далеком прошлом.
- Вот смотри, - говорит он. – Нет культуры на местных пляжах. Ну, орут они все громко. Вот марокканцы, к примеру. Заплывают три бабки на пятьдесят метров и, находясь друг от друга на расстоянии своих длинных языков, начинают бозлать чепуху громкими вороньими карканиями! Про всякую чушь!
